передвижения. Большинство должны были полагаться на верховых лошадей или собственные ноги. Впрочем, езда в карете, запряженной парой лошадей, была далеко не комфортабельной, и жители Девона, никогда не видевшие раньше карет, глазели на нас; однако, принимая во внимание, что мы были разодеты для бала, на этот раз карета была очень кстати. Иначе нам пришлось бы навьючить на мула коробы с нашими парадными платьями и, приехав на место, переодеться.
Пока мы тряслись по ухабистой дороге, я шепнула Хани:
— Присматривай за мной сегодня вечером!
— Мы с тебя глаз не спустим, — с жаром ответила Хани, — и Эдуард, и я!
— Там я буду у него дома. Это даст ему преимущество, и он им воспользуется, можешь быть уверена.
— Ты его перехитришь!
— Конечно, перехитрю, а потом, Хани, наверное, мне придется уехать домой.
— Мы с Эдуардом говорили об этом между собой. Мы считаем, для тебя так будет лучше. Джон Грегори скоро уедет от нас, и мы будем в безопасности. Джейк ничего не сможет доказать. Эдуард — лицо влиятельное. С нами все будет в порядке. Ты не должна выходить замуж ради того, чтобы спасти нас!
— Однако сегодня я сыграю в поддавки. Пусть он думает, что победил меня. Я позволю ему в это поверить. Тем сильнее будет его потрясение, когда он узнает, что проиграл!
— Ты наслаждаешься этой игрой, Кэтрин. Что на тебя нашло? Ты раньше была совсем другой.
— А все этот человек! Он вызывает во мне такие чувства, что я сама себя не узнаю.
— Будь осторожна, Кэтрин!
— Я буду крайне осторожна, но постараюсь показать, что я его презираю, и он никогда не сможет взять верх надо мной!
Карета катилась вперед. Эдуард правил, а мы с Хани сидели позади. Вскоре мы свернули на подъездную дорогу к Лайон-корту, проехали по аллее вязов, и перед нами открылся дом. Фонари на крыльце бросали блики на львов из серого камня, казавшихся невозмутимо-загадочными при свете луны.
К нам поспешили слуги. Грумы выпрягли лошадей, дивясь нашей карете. Мы прошли в холл, где нас приветствовали отец и сын Пенлайоны.
Холл, освещенный не менее чем сотней мерцающих в канделябрах свечей, выглядел очень нарядно. В громадном камине полыхали целые бревна, хотя был сентябрь и совсем не холодно. Длинный стол посередине и другой, поменьше, на подмостках в конце зала были уже накрыты для банкета. На хорах играли скрипачи.
Сэр Пени облапил меня и прижал к своему массивному телу. Он влепил мне звучный поцелуй и захохотал, глядя поверх моей головы на Пенлайона, как бы поддразнивая его. Затем Джейк отобрал меня от отца. Я пыталась отстраниться, но это было бесполезно. Он стиснул меня, прижал к себе, и его губы впились в мои.
Сэр Пенн смеялся.
— Хватит, Джейк, — сказал он, — у тебя еще будет на это время!
Он толкнул Эдуарда локтем в бок, и тот слабо улыбнулся. Манеры этой пары вызывали у него отвращение.
Джейк обнял меня за талию и повернул лицом ко входу.
— Вы будете стоять рядом со мной и приветствовать гостей.
Стали прибывать люди из соседних имений. Они поздравляли нас. Меня это приводило в крайнее смущение, и я была рада, когда, наконец, все уселись за стол, который ломился от несметного количества блюд с жарким и паштетами. Там были также оленина, дичь, фруктовые пироги, марципаны, сахарные хлебцы, коврижки и всевозможная другая снедь, какую только можно вообразить.
Джейк Пенлайон исподтишка наблюдал за мной, надеясь, по-видимому, что я буду потрясена обилием еды, которой был уставлен стол. Он как будто соблазнял меня. «Смотри, как мы живем! Погляди на наш прекрасный дом! Ты будешь иметь в этом долю. Ты будешь хозяйкой всего, но ты всегда должна помнить, кто хозяин!»
Его рука легла на мое бедро — обжигающие, испытующие пальцы. Я сняла его руку и отвела от себя, но тогда он схватил мою и прижал к себе.
— У вас грубые ухватки. Я не желаю ходить в синяках!
— Разве я не сказал вам, что вы будете носить мои метки?
— Вы могли так сказать, но я этого не желаю!
— А я, очевидно, должен исполнять ваши желания?
— Так принято, когда кавалер ухаживает за дамой.
— Но мы уже прошли период ухаживания. Я завоевал вас!
— О нет! Далеко нет!
— Как, моя милая Кэт, это же наше обручение?
— Моя матушка зовет меня Кэт, и только она одна. Не хочу, чтобы кто-нибудь еще употреблял это имя!
— Я буду звать вас так, как мне угодно, и для меня вы — Кэт , моя кошечка. Вы царапаетесь сейчас, но пройдет немного времени, и вы замурлыкаете в моих объятиях!
— На вашем месте я бы не очень-то рассчитывала на это.
— Но вы не на моем месте. Вы сами по себе и сводите меня с ума!
— Я рада, что вывожу вас из себя, потому что именно таким образом вы действуете на меня.
— Это только подогревает нашу страсть!
— Я не ощущаю страсти.
— Вы обманываете себя. Ну же, хлебните этой мальвазии! Она приведет вас в лучезарное настроение. Посмотрите, у нас тоже есть венецианские кубки. Мы можем быть такими же элегантными, как и наши соседи!
— Изящный образ жизни заключается не в дорогом стекле. Все дело в хороших манерах!
— И вы находите, что мне их недостает?
— Прискорбно, но это так.
— Клянусь вам, что во всем остальном вы не найдете во мне недостатков!
В Аббатстве еда также была в изобилии, но никогда ее не подавали так, как здесь. Эти люди относились к пище с благоговением. Слуге, несущему на блюде свиную голову, предшествовал кравчий, который предварительно поцеловал то место на столе, куда водрузили блюдо, а потом отвесил свиной голове низкий поклон. Какому-то поваренку дали оплеуху за то, что он повернулся к ней спиной. А когда подавали молочного поросенка, менестрели на хорах ударили в смычки и один из слуг шел впереди и распевал арию, восхвалявшую достоинства этого кушанья.
Мы приступили к еде в шесть часов, и, когда пробило девять, все еще сидели за столом. Вино и пиво лилось рекой. Джейк и его отец подавали пример гостям, и я никогда не видела, чтобы поглощалось столько пищи.
Меня забавляло и воодушевляло то, что вино оказало на них свое действие. «Ведь с ними легче было бы управиться в таком состоянии, — думала я, — чем если бы они были совершенно трезвы».
Менестрели играли почти непрерывно, и среди них был один с приятным голосом, который сошел вниз и спел любовную песню, стоя перед столом и обращая свои слова ко мне и Джейку Пенлайону.
Пока гости лакомились конфетами из засахаренных заморских фруктов и марципана, Джейк приказал музыкантам заиграть танец и, взяв за руку, вывел меня на середину зала.
Остальные потянулись за нами. Джейк не был хорошим танцором, но знал все фигуры, и мы прошли круг, расходясь и сходясь, сплетая и разъединяя руки. Когда танец кончился, он увлек меня на скамью, где мы оказались несколько в стороне от всех. Он продолжал крепко держать меня за руку.
— Вот чего я хотел с того момента, как увидел вас!
— Значит, ваше желание уже исполнилось, — сказала я.
— Первое из желаний. Есть еще много других. Но они не замедлят исполниться. Мы уже почти что поженились. Вы прекрасно знаете, что сегодняшняя церемония налагает обязательства. Если б вы вдруг вздумали выйти замуж за другого, то не смогли бы это сделать, не получив церковного разрешения этих уз.
