Хануряне понимали, что инопланетные недоброжелатели злобствуют только от зависти к их светлому образу жизни, и были готовы сложить головы, защищая его.
Каждый школьник знал, что редкое счастье для любой планеты, если раз в тысячу лет на ней родится человек подобный Первому Президенту, а Ханурии такое счастье улыбнулось три раза подряд. Природная гениальность Первого Президента, согласно законам наследственности, передалась Второму, а от второго - к Третьему. Причем Конституция Ханурии давно избавилась от налета лицемерия, характерного для псевдодемократий, где время правления президента ограничивалось четырьмя годами и двумя сроками. Там если и появится такой человек, как президент Ханурии, то не сможет подарить народу радость своего правления больше чем на восемь лет. Эту светлую картину лишь немного портила, гулявшая среди людей, подлая сплетня о том, что Второй Президент был не родным, а только приемным сыном Первого.
Последние годы народ тревожила некоторая неясность дальнейшей исторической перспективы. У Третьего Президента не было сыновей - только дочери, и в силу сложившейся неопределенности среди ведущих генетиков возник осторожный спор. Одна часть ученых считала, что природная гениальность президента передалась его племяннику, другая - что его старшей дочери. В связи с этим проскользнула смелая гипотеза о том, что баба тоже человек. Участники дискуссии пока особо не распалялись. Ни у кого не имелось уверенности в своей победе, а проигрыш грозил большими неприятностями.
Первый Президент всегда был с каждым ханурянином - едва ни от рождения, до самой смерти. Первая страница букваря открывалась портретом Первого Президента в его детские годы. Ханурянин рос, и, опережая его, на страницах учебников рос Первый Президент, становясь сначала стройным юношей, а потом сильным молодым мужчиной. Глядя на его портреты, подрастающие мальчики видели, что он - крутой парень, а девочки, что он - интересный мужчина.
Портреты Первого президента находились в кабинетах всех учреждений, его памятники облагораживали главные площади городов. Мудрые изречения трех президентов, выполненные в камне и бронзе, украшали все заметные сооружения. Сборники таких изречений имелись во многих домах и всех учреждениях, помогая ханурянам решать проблемы их жизненного пути.
Отблеск гениальности президентов падал на простых людей, так как и рядовых тружеников, и их руководителей породила одна Великая Нация. Осознание общего величия объединяло народ, делая его преданным правящей элите.
Обращаясь с людьми с некоторой строгостью, руководители, тем самым, проявляли к ним отеческую любовь. Об этой-же любви они не уставали вспоминать, восхваляя в своих выступлениях Великий народ Ханурии.
Демонстрируя некоторую разновидность скромности, представители элиты никогда не хвалили себя публично. Располагая бюджетными средствами, они постоянно держали под рукой армию профессиональных подхалимов, состоящую, в основном, из творческой интиллигенции и штата восторженных участников массовок. Большая группа ханурян оказалась накрепко спаяна общей идеей : занять места поближе к главной кормушке, а затем покушать... вкусно и досыта...
Три партии, полностью учитывающие весь спектр интересов населения : ,,Партия Справедливости,' ,, Выбор Ханурии ' и ,, Партия Правильного Пути ' - были удостоены чести поочередно выдвигать Третьего Президента на следующий срок правления.
Пока ученые разбирались со своими теориями, в ожидании освобождения президентского кресла, старший сын его брата - очень молодой генерал, перед тем, как стать живым воплощением благородства, спешно прожигал жизнь в кабаках и борделях. Старшая дочь президента, после очередного развода, развлекалась в золотом бассейне, наполненном шампанским, с бригадой мальчиков из спортшколы.
Но, возможно, эти слухи распускала враждебная разведка, наводнившая планету своими агентами. А на самом деле все обстояло совсем не так : и бассейн был не золотой, а только позолоченный, и наполнен не шампанским, а вином подешевле. Не приходилось сомневаться лишь в бригаде спортивных парней, уж они-то наверняка сработают безупречно...
Колонна неслась в клубах пыли, наверстывая время, минуту за минутой. Можно было ехать немного быстрее, но когда на одном из поворотов чуть не опрокинулся головной бензовоз, скорость пришлось немного сбросить.
На перегоне от главной базы до Байсу засады случались довольно редко. Большую часть населения в радиусе ста километров давно вычистили, и при передвижениях мятежникам стало трудно маскироваться под мирных крестьян. Логика приводила к предположению, что засада их ждет на третьем перегоне. Но это только в том случае, если тагам известен пункт назначения колонны. Если же - нет, то до засады осталось не так уж далеко.
Пока можно было не беспокоиться, если бы не противный холодок в спине, появлявшийся все чаще и чаще по мере их продвижения вперед. Это чувство являлось предвестником боя, оно еще ни разу не обманывало Степа.
До опорного пункта оставалось всего восемнадцать километров. В трех километрах, на горе, защищенная стальным колпаком, стояла телекамера системы прицеливания. Опорный пункт был оснащен обычной прицельной системой. Баллистический вычислитель наводил орудие по углу поворота одной из телекамер. Это позволяло вести артиллерийскую стрельбу, даже на предельных дистанциях, с точностью близкой к прямой наводке. Конечно, для стрельбы по движущимся танкам этой точности явно не хватало, но пешие мятежники обходили такие зоны стороной. Восемнадцать километров до, и примерно столько-же после опорного пункта о засаде не приходилось беспокоиться.
Ник вызвал по связи командира укрепления и перекинулся с ним несколькими словами. В этой болтовне не имелось другой нужды, кроме желания убедиться, что бункер не захвачен врагом. Раньше проезд мимо опорного пункта обуславливался паролем, и, хотя со временем эта предосторожность забылась, Ник не поленился произвести проверку.
Опорный пункт располагался в хорошем месте. Скрывающий бункер холм, увенчанный автоматической пушкой калибра сто миллиметров, был насыпан рядом с берегом реки, там, где магистраль выходила на мост.
Напротив холма, через дорогу, шелестела зеленью роща тенистых деревьев - все что осталось от некогда цветущего кишлака. Пятнадцать лет назад, все признаки жилья - кучи битого саманного кирпича и обгорелых досок, бульдозеры сгребли в русло реки.
Потом наступил сезон дождей, и вода в реке поднялась. Она унесла многое, хотя и не все. Еще года два или три у левого берега виднелся бугор. Сначала это был остров, потом - мель, а потом... и вовсе не осталось следа. Молодежь даже не знала, что раньше здесь стоял кишлак, но и знать это им было совсем ни к чему, а те, кто постарше, не любили о нем вспоминать. От бульдозерного ножа уцелела только часть деревенского кладбища, да и ту постепенно затянуло песком.
На дороге номер один не существовало другого опорного пункта так подходящего для отдыха, как Байсу. Сезон дождей прошел пол года назад. Течение в реке уже стало малозаметным, но можно было найти яму глубиной почти по пояс.
В эту пору река терялась в двухстах километрах ниже моста. Она не высыхала, вода просто уходила в песок.
Обычно Степ приводил колонну к реке чуть позже одиннадцати, когда солнце только начинало звереть. По графику конвой должен был уходить из Байсу в пятнадцать часов. До одиннадцатой базы оставалось семьдесят километров. Хотя этот участок пути не считался легким и безопасным, чтобы его преодолеть, оставшегося до темноты времени обычно вполне хватало.
Около четырех часов люди отдыхали либо в струях реки, либо в тени деревьев, или скрывшись от солнца под транспортом, в приятном сквознячке, постоянно дующем между колес. Долина в этом месте оказалась достаточно широка, и расстояние до ближайших холмов составляло не менее трех километров. Мятежники никогда не совались к опорному пункту. Для нападения на колонну имелось достаточно гораздо более удобных мест.
Гл . 5
Когда первые машины подошли к мосту, Ник нажал кнопку общей связи: ,,Внимание всем ! Солдаты, мы отстаем от графика на полтора часа. Остановка десять минут. Моторы не глушить, к реке не подходить ! Всем - плавный стоп.'
Конечно, про моторы можно было не вспоминать, но среди водителей в каждом рейсе находились
