но увидел вспышку в перекрестии до того, как первые снаряды вылетели из ствола.
Граната попала в двигатель, и только автоматическая система пожаротушения спасла жизнь экипажу командирской машины. Ник не видел конца боя, и лишь через день он выслушал рассказ о том, как одна из двух прилетевших вертушек, увернувшись от ракеты, расстреляла позицию зенитчиков. Как солдаты, прибывшие на помощь с одиннадцатой базы, прочесывали склоны в поисках тех, кто сумел спрятаться от вертолета.
Ник очнулся, когда все было уже кончено. В ушах у него стоял тихий, но густой звон. Дымные сумерки сделали картину разгрома невыразительной и серой. Только привычная смесь - этот проклятый букет из пороховой гари, запахов жженой резины и горелого мяса, живо напоминал о том, что произошло здесь полтора часа назад.
Неподалеку, на пробитых колесах, стояли два бензовоза. Через дырочки, наделанные снайперами в цистернах, тонкими струйками вытекало горючее. Под этими струйками лежало два водителя.
Они успели заткнуть часть отверстий маленькими коническими затычками, запас которых имелся при каждой машине. Выполнив инструкцию, солдаты сохранили для армии целый центнер горючего.
Здесь-же лежал лейтенант Арчер, и его кровь смешалась с соляркой. В своей похоронной речи командир автобата конечно скажет, что офицер погиб героем, до конца выполнив свой воинский долг. Но, с другой стороны, не будь тех злобных накачек, возможно он не принял бы столь глупую смерть.
Уцелевшими, так же можно было назвать два броневика на сгоревших колесах. Но у них отказали тормозные системы, и, хотя колеса им заменили, двигаться самостоятельно они еще не могли. Пятившиеся вниз бензовозы все же выполнили запрещенный Степом маневр и выехали на площадку. Край горы скрывал ее от обзора, и Ник видел только клубы густого черного дыма, валившего оттуда.
Кругом суетились незнакомые люди. Некоторые из них подходили к Нику, но он не понимал их вопросов. Двое чумазых солдат - чудом уцелевшие водители сгоревших бензовозов бились в истерике. ,,Дураки, - равнодушно подумал капитан, - радовались бы, что на этот раз повезло.' Им овладела глубокая апатия и ощущение полной опустошенности. Ник медленно шел по дороге мимо сгоревших машин, и видел, как из броневиков вытаскивают то, что осталось от его солдат.
К левой ноге каждого из них привязывали бирку из белого картона, а на ней - заводской номер машины и слово ,, наводчик ' или ,, водитель'. Парни с одиннадцатой базы хорошо знали свое дело, да и практика у них оказалась вполне приличной. По этим биркам штабной компьютер за одну минуту выдаст все данные, полностью упразднив трудную процедуру опознания. Это гораздо проще случаев, когда около бронетранспортеров, кроме экипажей, лежало по восемь головешек с одинаковой надписью ,, десантник '. Уже на следующий день одиннадцатую базу должен посетить специальный вертолет, и не один раз. Возможно, прибудет рефрижератор - тоже бы пришлось весьма кстати... А где-то далеко, связистки еще отправляют послания со словами: ,,береги себя, сынок...'
В верхней части побоища, за сгоревшим бензовозом, стояло сразу пять подбитых броневиков. Рядом с одним из них, под куском брезента, лежало то, что совсем недавно было лейтенантом Паком. Далеко не все в жизни можно объяснить словами, и спроси кто Ника, зачем он остановился и не отрывая глаз смотрит на этот брезент, вряд ли он смог бы дать логичный ответ. Потом капитана взяли под руки и подвели к десантной машине. Санитар поставил ему укол, и он отключился до самого утра.
Гл . 6
Перед пробуждением Нику снился забытый детский сон : цветущие яблони у дома и маленький старый самосвал с желтой кабиной и синим кузовом. Он уже открыл глаза, а мысли о сне все еще не отпускали его. Нику не было и семи, когда Степам пришлось расстаться с машиной. Тогда правительство ввело новый налог на грузовики, и им пришлось продать самосвал, верно служивший семье более сорока лет.
Лидеры правительства и парламента часто выступали по телевидению, проявляя полное понимание того, что чрезмерно высокие налоги душат экономику и народ Ханурии. Чисто логически, из этого следовало, что скоро налоги начнут снижать. Но на практике этого почему-то не происходило, и не проходило года, чтобы власти не вводили новый или не увеличивали один из старых налогов.
В моторе грузовика было всего семьдесят сил, но за каждую силу пришлось платить целую кучу монет. Два года они крепились, надеясь, что налог отменят. Потом... сбыли грузовик, и очень недорого, противному толстому дядьке с неприятным запахом, хотя вечерами они долго мечтали о том, чтобы устроить его в хорошую семью, где его будут так же любить и так же заботится о нем.
Грузовик был маленький, но очень заметный. Уже будучи подростком, Ник часто ловил себя на том, что ищет его глазами на дороге, хотя давно уже понял, что тот дядька разбил самосвал за один год и быстро сдал на металлолом...
В комнате лазарета было светло, но Степ не торопился вставать. Он лежал лицом к белой стене, и, хотя у него ничего не болело, ему не хотелось даже пошевелиться. На войне, как на войне... Чтобы не потерять рассудок, Ник отучил себя думать о том, что произойдет после неудачного боя, сколько отцов схватиться за сердце, сколько матерей и невест захлебнется слезами.
Он давно привык к потерям, но на этот раз ему казалось, что там, на дороге, под куском брезента, в торчащих из под него обгорелых ботинках, осталась часть его самого. Ник знал, что Пак придет к нему. Скорее всего... на третью ночь, а может... даже через неделю. В свои тридцать девять капитан был достаточно стар, чтобы знать, что еще увидит, как возвращается его колонна : аккуратно покрашенные броневики и мятые обшарпанные бензовозы.
Этого зрелища можно было попытаться избежать, сказав себе : ,,Этот сон я смотреть не буду'. Но от разговора с Паком ему не уйти. Так что же он скажет Паку, когда тот придет? ,,Пак, я отомщу за тебя...' Нет, не то, те, кто его убили - уже мертвы, да и так ли нужна парню эта месть... ,,Пак, ты ни в чем не виноват, тот разговор все равно был неизбежен...' Нет, опять не то, просто поздно уже... Только и останется сказать: ,,Прости, Пак', - и заплакать, заплакать хотя бы во сне.
Конечно, Степ знал, что когда он вернется на главную базу, произойдет большая разборка, в которой ему предстоит стать главным ответчиком. Только сейчас это мало волновало его. Капитан повидал уже много таких разборок. Главное было не возражать, стоять с потупленными глазами и молчать, пока старшие командиры громкостью и грубостью речи будут компенсировать недостаток своего ума.
Потом пообещать исправить свои ошибки. Возможно, даже поблагодарить за то, что ему открыли глаза на допущенные просчеты, дали ряд ценных идей, которые он обязательно применит, как в обучении личного состава, так и в систематической работе над собой.
После этого тщательно вымыть руки, а еще лучше - хорошо помыться под душем. Потом немного выпить и как можно быстрее забыть о море вылитой на него грязи. Через все это он прошел уже много раз, и предстоящая разборка не очень пугала его, но тяжесть, давившая ему на грудь, оказалась совершенно невыносима.
Доктор, осмотревший Ника в одиннадцать часов, сказал, что он почти в норме, но для полного выздоровления ему надо поваляться на койке еще пару дней. Капитан пролежал до полудня. В офицерской палате он был один, и никто не беспокоил его. Подходил час обеда, но Ник не торопился в столовую. Он специально тянул время, чтобы не пришлось ни с кем разговаривать.
Офицерская столовая находилась рядом - в сорока метрах от лазарета. Помещение оказалось небольшим, всего на три столика. Оно стояло пустым, офицеры базы уже поели и ушли. С возрастом маленькие базы стали все больше нравиться Нику. В них все находилось рядом, все было маленьким и уютным. Ник давно бы написал рапорт о переводе, но он довольно неплохо устроился и на главной базе. Кроме того, подав рапорт, можно угодить туда, куда совсем не просился.
Одиннадцатая база представляла собой небольшую группу строений, расположенную в центре обширного огороженного пространства, размером километр на километр. Ее территория надежно защищалась артиллерией и минными полями, но в отличие от главной базы она не считалась совершенно неуязвимой. Поэтому часть помещений, в основном складских, была врыта в грунт.
Бензовозы, не сгоревшие в засаде, ушли на рассвете. Их осталось всего четыре, причем два из них латали до самого утра. Сопровождать грузовики отправился один из взводов гарнизона базы.
Солдаты Степа частью - лежали в лазарете вместе с обгоревшими водителями, частью - делали вид, что пытаются отремонтировать тормоза двум броневикам. Из окна столовой капитан видел, что в основном они валяют дурака, но идти делать накачку у него не имелось никакого желания.
Ник медленно и без интереса поковырялся в хорошо приготовленной еде, потом неторопливо вернулся
