— А на-а-ам все равно! — неожиданно вырвалось у меня.
Почему бы и не спеть перед смертью?
— А на-а-ам все равно!
ОН взбесился еще больше. Бедный, даже смотреть на него жалко стало.
— А может, разойдемся по-доброму? — расхрабрился я. — Ты не в моей весовой категории.
ОН проигнорировал мой жест доброй воли и совершил гигантский прыжок с явным намерением обрушить на меня весь свой немаленький вес. Я еле успел отскочить! Врезавшись в противоположную стенку, ОН обломал себе часть крыла и взвыл от боли.
Раскрошился? Конечно, он же каменный, а я и забыл.
— Что? Щиплет? — участливо спросил я.
ОН взвыл еще громче и вновь прыгнул в мою сторону. Я элегантным сальто перепрыгнул через каменную тушу, и в полете даже успел удивиться непонятно откуда взявшимся акробатическим навыкам.
Эх. Жаль оценить некому. Да и я сам со страху не оценил в полной мере. Я ж на физкультуре в школе даже простых кувырков делать не умел, а тут такое…
Эй, а у моего соперника отломался еще один кусок крыла, да и коготков поубавилось. Слабак! Пожалуй, теперь я буду называть его не ОН, а просто он. Слишком много чести для тупой каменюки.
Последующий час я провел в прыжках, кувырках, откатах, отбегах и отскоках. Спустя сотню-другую кульбитов все было кончено. Я лично раскрошил последний кусочек этой горгульи — летучей мыши.
— Вот и все, — устало сказал я раскуроченному залу и опустился на колени. И куда подевалась вся его таинственность и завораживающая красота? Остались одни осколки да обезображенные настенные фрески.
Я тщетно пытался отдышаться и неторопливо водил взглядом по залу. Собственно, кроме взгляда я ничем больше управлять и не мог — тело решительно отказывалось повиноваться своему хозяину. Я собрался с силами и...
В этот момент мне на голову опустился камешек, по размерам, наверное, не уступающий моей многострадальной голове. Последнее, что я почувствовал — это чьи-то ловкие ручки, надевающие мне на палец перстень...
— Так вот как все было! — оповестил я небо о своей радости и опустился на землю.
Меня вдруг охватила дремота. Так захотелось спать, что просто сил не было. Я даже не успел отойти от трех растерзанных тел, как упал на траву и провалился в сон.
Последнее время все мои пробуждения отличаются особой неприятностью. Сегодняшний день не стал исключением — я проснулся в каком-то ржавом железном ящике.
Сколько себя помню, всегда боялся замкнутых пространств. Паника накатывает, знаете ли, да и вообще неуютно… Выпустите меня отсюда!
Я тут же начал ворочаться, биться руками и ногами… и вскоре умудрился-таки вылезти из чертова гроба. Ё моё! Да ведь это и есть гроб! И судя по большому количеству стальных ящиков… я оказался в морге!
Морг выглядел... как морг. Множество железных ящиков, в коих, насколько я понимаю, лежали человеческие тела. Ага. Той или иной степени тухлости. Атмосфера от этого вовсе не улучшалась, и я поспешил ретироваться.
Вот только где раздобыть одежду? И как быть с раной? Ой!
Я стоял посреди морга в чем мать родила и удивленно ощупывал тело. На месте ранения ножом не осталось даже шрама! Совсем неплохо для недоделанного вампира. Про синяки я и вовсе молчу, они исчезли еще до того, как меня разбудила Лана.
Я отлично помнил все, что произошло сегодня вечером в парке. Хотя лучше бы мне об этом забыть, как о страшном и глупом сне. Я же теперь убийца, куда до меня знаменитому Джеку-потрошителю... он даже кровь человеческую не пил – любитель.
Как ни странно, совесть меня совершенно не мучает. Они же меня пытались убить – тут уж либо ты, либо тебя. Да и вообще, не достойны эти подонки того, чтобы из-за них сильно переживать. И вообще, пора бы мотать отсюда куда подальше, пока работники не застали меня разгуливающим нагишом между стальными гробами.
Выглянув из окна морга, я мигом определил, что нахожусь на пятом этаже какой-то больницы. Хмм… судя по всему, сейчас что-то около шести часов утра. Или пяти? Во сколько там у нас летом светает?
Неожиданно за дверью послышались голоса.
И чего им не спится, а?!
Я вспомнил о том, как парил в воздухе всего несколько часов назад, и скрепя сердце прыгнул за окно, когда входная дверь уже начала открываться.
Шмяк!
Это не я сказал, это тело сказало... асфальту...
— Ой ты ё...
А вот это уже я.
Я с трудом поднял голову и посмотрел наверх. Взгляд тут же уткнулся в окно пятого этажа, затем опустился до земли и прикинул траекторию моего падения. Из груди вырвался тихий стон, а мои и без того болевшие конечности прямо-таки взвыли. И это оттуда я только что выпал?!
Кое-как я отполз под размашистые ветки дуба, стараясь скрыться от любопытных глаз. И очень вовремя! Из окна выглянул озабоченный работник морга в форменном халате, огляделся по сторонам, чертыхнулся и скрылся из моего поля зрения.
Черт возьми, как же больно! Я даже не мог представить, что можно испытывать такую боль. Надо хоть немного придти в себя…
Некоторое время я просто валялся под деревом, пытаясь не потерять сознание. Почувствовав себя немного лучше, я взял себя в руки, и пополз в сторону дома. Слава Богу, что до него было не так уж и далеко. Больница находилась рядом с Вешняковской улицей, а от нее до моего дома максимум десять минут ходу. Конечно, это в том случае, если вы передвигаетесь не ползком.
Прошло часа два, прежде чем я добрался до дома. Еще минут двадцать я доползал до своего этажа и открывал свежеустановленную железную дверь с помощью ключа, который так удачно спрятал под ковриком.
Признаюсь честно, довольно трудно добраться до дома в семь часов утра, во вторник, если на вас нет никакой одежды и переломаны почти все конечности. Впрочем, в любой другой день недели совершить такой переход было бы ничуть не проще.
Как я прополз все это расстояние, да еще так, что меня никто не заметил, для меня останется загадкой на всю, надеюсь еще долгую, жизнь. В течение своего продвижения я терял сознание черти сколько раз, да еще и останавливался передохнуть каждые пять минут.
Едва закрыв за собой дверь, я с трудом дополз до кровати и мгновенно уснул.
Разбудили меня голоса за дверью. Уж очень их было много, и слишком громко они говорили.
Я довольно прытко вскочил с постели, метнулся в ванную, и тщательно смыл с себя под душем всю кровь. И откуда ее столько? Неужели из меня? В таком случае, осталась ли во мне хоть капля, или все вылилось? Несмотря на довольно логичные подозрения, чувствовал я себя просто превосходно. Так и лучился здоровьем и силой. О том, что еще недавно у меня были переломаны ноги и еще черт знает что, я старался даже не вспоминать. Впрочем, старания стараниями, а воспоминания сами по себе были очень расплывчаты, как будто я давеча очень сильно напился. Тело же и вовсе не помнило ничего. То есть обычно после перелома или ожога ты помнишь, что болело именно в этом месте и примерно так. А я вот не помнил. Я помнил, что, кажется, у меня было что-то сломано и было даже больно. Но вот что именно было сломано, где и как болело, я не помнил.
Проведя тщательный анализ собственного состояния, и признав его удовлетворительным, я прильнул к дверному глазку.
