Вот так всегда. Я умудрился задремать. Хорошо хоть чайник не поставил, а то бы точно сгорел тут вместе со всем барахлом и квартирой. И полдень уже наступил, пока я спал. Ну да ладно, время прогуляться до кассы оплаты Интернета. Эта прогулка будет очень кстати, заодно прикуплю продуктов, а то в холодильнике осталась лишь бутылка кефира (трехнедельной давности), кусок сыра (месячной давности) да еще тарелка недоеденных котлет (сколько они в нем лежали, понять трудно, но, судя по слою плесени, их не доели еще предыдущие жильцы).
Я немного постоял у открытого холодильника, прикидывая, стоит ли его включать ради сохранности находящихся в нем продуктов (если их вообще можно назвать таким гордым словом), и решил все-таки врубить тарахтелку. Не так давно я отключил холодильник из-за того, что он слишком громко гремел по ночам, мешая мне нормально работать. Я полез под стол, чтобы использовать по назначению розетку, но в ответ на мои попытки вставить в нее вилку от холодильника она сердито заискрила и задымилась. Чертыхнувшись, я бросил это гиблое дело и пошел умываться.
В ванной тоже были проблемы. Уже с неделю у меня подтекала труба под раковиной. Не сильно, но ведро я все же на всякий случай ставил. И надо же было этой трубе именно сегодня прохудиться окончательно. Едва войдя, я наступил в лужу. Не столь большую, как могло бы быть, но все же. Ведро переполнилось, и вода из него медленно стекала на пол.
И почему все это сваливается мне на голову именно сегодня?!
Я быстро вылил ведро, подставил его обратно под капающую трубу и даже начал отважно вытирать лужу на полу. Увы, это оказалось слишком неблагодарным занятием для такого ленивого до любых физических нагрузок человека, как я. Пришлось бросить эту дурацкую затею.
Эх, нужно пойти проветриться, заодно карту оплаты Интернета куплю.
Подобрав наименее грязную и мятую одежду, я кое-как забрался в ботинки и глянул в зеркало — пусто. Вздохнув, я отправился было на выход, как чуть не свернул себе шею, наступив на незавязанные шнурки. Склероз, однако.
Когда я нагнулся завязать треклятые шнурки, из кармана брюк выпал странный осколок, не так давно подобранный в подъезде. Я взял его в руку, чтобы убрать обратно, как вдруг заметил определенное сходство осколка с перстнем на руке. Вот это уже интересно! Повнимательнее рассмотрев осколок, а заодно и перстень, я заметил, что на нем виднеется часть глаза, такого же, как и на перстне.
Чудеса! Откуда же он взялся в нашем подъезде?
Глядя на осколок и пытаясь выдавить хоть одну дельную мысль из своего, отказывающегося работать мозга, я вышел на лестничную клетку. Тишина и спокойствие, наконец-то. Правда, всюду валяются окурки сигарет, брошенные толпившимися тут утром соседями. А ведь и эти окурки Клава на меня спишет. Все я виноват, вот такая я зараза.
Едва выйдя на улицу, я подвергся обстрелу солнечными лучами. Сначала мне показалось, что я просто ослеп. Черные очки пропали вместе с документами, а других у меня и не было. Я чуть было не ломанулся обратно в подъезд, поскольку в довершение ко всему кожа лица начала гореть так, будто меня облили серной кислотой. К счастью, солнце сжалилось надо мной и скрылось за тучами. Стало, в общем-то, довольно терпимо. Глубоко вздохнув, я сделал заметку о том, что нужно обязательно купить новые солнечные очки даже несмотря на практически полное отсутствие денег. Но первым делом карта оплаты Интернета, он мне для работы просто необходим.
Когда за спиной уже был и подъезд, и двор, ко мне в хвост пристроился странный человек. Я его заметил не сразу, только когда он поперся за мной через весь Кусковский парк к метро «Перово». Я сам не знаю, с чего меня потянуло именно туда, но факт остается фактом, я отправился не к ближайшему метро — «Выхино», и не к «Новогиреево», а именно к «Перово». Идя по парку в тени деревьев и смотря по сторонам, наслаждаясь видом зелени, я периодически натыкался взглядом на тощую фигуру, идущую поодаль и старательно делающую вид, будто просто гуляет. Причем эта фигура подозрительно напоминала того мужика, на которого я наткнулся по пути на Посвящение. Хотя, возможно, просто дает о себе знать паранойя...
Я дошел до выставки-продажи картин и остановился, чтобы осмотреться.
Это приятное местечко уже давно привлекло мое внимание. В свое время я часто тут отдыхал, общаясь с художниками и просто интересными людьми, собирающимися на полянке каждый солнечный или хороший денек.
Сегодня было довольно пасмурно и народу собралось не так много. Аркаша (вечно смурной пейзажист), Чиж (веселый паренек моего возраста, пишущий портреты и являвшийся моим давним другом) и еще несколько незнакомых художников. Недолго думая, я направился к Чижу.
Чижик — удивительнейший человек. Еще пару-тройку месяцев назад мы с ним вместе шлялись по дискотекам и развлекались как только могли, но потом я отправился в Киев и... Сегодня я его увидел в первый раз за все эти месяцы. У него была своеобразная философия, не позволяющая навязываться кому бы то ни было, даже лучшим друзьям. Именно поэтому его звонков не раздавалось в моей квартире ни разу за все время добровольного заточения. Странно, конечно, но при этом Чиж все равно считал меня одним из лучших друзей. А для меня он был почти братом, но, стыдно сказать, про него я не вспоминал в последнее время ни разу.
Подойдя к Чижу, сосредоточенно пишущему картину с очередной красотки, коих липло к нему невероятное количество, я перегнулся через его плечо и глянул на портрет. Что ни говори, а рисовать он умел. С картины на меня смотрела очаровательная девушка, но что-то в нарисованной девушке было не похоже на ту, что сидела перед ним. Это свойство Чижа я заметил уже давно. Все написанные Чижом портреты девушек в чем-то были схожи — везде проскальзывала некоторая идеализация. То ли он сам по себе идеалист, то ли просто хочет сделать приятное девушке?
Ободряюще подмигнув, судя по виду, уставшей девушке, я постучал Чижа по плечу.
— Отстань. Не видишь, я пишу очередной шедевр, — не оглядываясь, проворчал он, — Думаешь, раз давно не появлялся, так теперь все можно?
И как же он догадался, что это я? Вот уж точно, вечно с ним одни сюрпризы.
— Неблагодарная скотина, — возопил я. — Я пришел его навестить, а он на меня ноль внимания. Вот обижусь и уйду.
— Куда ты денешься? Раз пришел, значит, так сразу не уйдешь. Как в Киев съездил?
Ох уж мне этот Киев, глаза бы мои его не видывали.
— Прекрасно. Поездка была весьма... познавательной... местами.
Неожиданно он повернулся и пристально посмотрел мне в глаза.
— Где же ты был весь последний месяц? Я уж думал, что Виктор Светлов пропал без вести, пока не увидел сегодня в газете статью о его смерти.
Ой! Даже в газете написали?! Это ж надо. Что ж ему ответить-то?
— Да я это... загулял по Киеву, потерялся. А там... это долгий разговор на самом деле. Давай в другой раз, хорошо?
— Ладно, — просто ответил он.
— А ты как? Как твои девушки поживают?
— Которые? — не моргнув глазом, уточнил он.
— Ну, а какие есть?
— А никаких нету. Я в свободном поиске.
Я даже растерялся. У Чижа нет девушки?! Видно, грядет конец света.
— Ты что, заболел? — участливо спросил я. — Или на солнышке перегрелся?
— Да нет. Просто человеку моего возраста пора уже задуматься о будущем. Нужно что-то постоянное, а не какие-то мелкие увлечения.
«Моего возраста»... да он младше меня на год.
— Я понял. Ты тут без меня от скуки с ума сошел. У меня есть знакомый психиатр...
— Нет, я серьезно, — перебил меня Чиж. — Этот психиатр и мой знакомый, если ты не забыл. Между прочим, я знаю одного человека, которому помощь этого самого психиатра могла бы оказаться значительно полезнее.
— Ну-у... — неопределенно высказался я.
— И вообще, не мешай мне работать. Приходи вечером в клуб, там и поговорим. Тебя уже давно
