прежде чем убьет, а для этого меня придется оживить. Учитывая то, что он делал на дискотеке, для него это пара пустяков. Хотя, судя по тому, что творил на дискотеке я, это и для меня должно быть плевым делом. В общем, не слишком оптимистичная картинка вырисовывалась, но я все равно с надеждой стал ждать, что же будет дальше. Хуже-то быть не может, так что бояться нечего...
— Значит, все-таки подох... — неожиданно услышал я совсем рядом с собой огорченный голос.
А я уж понадеялся...
— Перстенек-то мой тебе теперь не понадобится, я думаю? — с издевкой добавил Колдун.
Я, естественно, молчал.
— Так я и думал...
Послышался шорох, и мой взгляд сместился с ближней стены на потолок. Однако мне было все равно. Я вдруг вспомнил о том, что говорил мне Нестеров. Ведь когда снимают перстень, человек умирает. С другой стороны, я-то вроде уже и не живой. Хотя и мертвым меня назвать язык не поворачивается. Особенно у меня...
Но тут мне стало совсем не до размышлений. Я увидел, как Колдун, наконец появившись в поле моего зрения, берет мою руку с перстнем. Я так сосредоточенно следил за каждым его движением, что время замедлило свой бег. Я отчетливо видел, как он одной рукой сильно сжимает мою кисть, а другой со всей силы дергает за перстень. И перстень, блеснув мне напоследок красной искоркой, легко слетает с пальца. Видимо, Колдун и сам не ожидал, что перстень так легко снимется — он слегка покачнулся, не удержав равновесие, упал на спину и выругался.
Мертвее, чем был, я не стал. Уже хорошо! Значит, либо я уже и так совсем мертв, либо что-то тут не так.
Видимо, так решил и Колдун, потому что он окинул мое бренное тело подозрительным взглядом и, неожиданно резко приблизив свое лицо к моему, распахнул мои веки. Если бы я мог, то, наверное, сказал бы спасибо. Теперь я наконец-то рассмотрел Колдуна получше. Надо же! Он одет в милицейскую униформу, как и человек, лежащий недалеко от меня. Жив капитан или мертв, я отсюда определить не могу. Колдун же, так ничего интересного в моих глазах не увидев, убрал перстень в карман и подошел к оглушенному милиционеру. Неожиданно он незаметным движением привел тело в вертикальное положение и похлопал его по щекам.
— А?..
Милиционер слегка сонно открыл глаза, пытаясь понять, что происходит.
— Ты чего задумался? — совершенно спокойно спросил Колдун.
— Я?.. а... ну да... Ну что, понесли, что ли? — пришел в себя милиционер.
— Сначала нужно его в ковер замотать, — напомнил Колдун.
— Ага. Давай. Я разложу ковер, а ты тело к нему подтащи...
Ковер ощутимо ухудшал восприятие звуков. Если быть точным, то я вообще ничего не слышал, кроме двигателя машины, везущей мое бренное тело в неизвестность. Мне почему-то с сожалением подумалось, что в морг я так и не попаду. Как грустно. Лучше уж морг…
За переживаниями я не заметил, как мое тело вынесли из машины и куда-то понесли. Судя по всему, в лабораторию, потому что когда меня вытащили из ковра, то первым, что я увидел, был стол с какими-то колбами и прочей фигней, которая так всех интриговала на уроках химии в школе.
Положили меня конечно же на операционный стол. Как я догадался? Надо мной светила огромная лампа, типичная для операционных, как их показывают в фильмах.
— Ну что? — послышался голос, в котором я легко узнал Сергея Ивановича, по всей видимости, пришедшего проведать «больного».
— Мертвее не бывает, — ответил уже начинающий меня раздражать Нестеров.
— Лидии пока что лучше не говорить. Боюсь, она слишком болезненно воспримет известие о его смерти. Тем более удачно, что она как раз сегодня уехала на оперативку в Киев.
Надо мной появилось озабоченное лицо главного.
— Нужно ее там ненадолго задержать... на недельку-две.
— Без проблем, — с готовностью ответил доктор. — Тем более там как раз дело есть подходящее. Трупы с разорванными артериями. Видать, очередной маньяк фильмов про вампиров пересмотрел.
Сергей Иванович нахмурился.
— Я надеюсь, что ты прав и это всего лишь маньяк...
Послышался смешок.
— Да брось. Ты же не веришь в эту фигню?
— Всякое бывает, тебе ли не знать. Ну ладно, не будем сейчас об этом. У нас других забот хватает. Нужно снять перстень. Шестой экземпляр нам весьма пригодится, хотя лучше бы... да чего уж там... — махнул рукой главный.
— Конечно... А на какой руке он был?
— А не все равно? — раздраженно отвечает Сергей Иванович.
— На правой нет.
— Ну, посмотри на левой.
— И на левой нет.
— Что?! Ты что, идиот... — Сергей Иванович замолчал и пропал из виду, видимо, сам решил проверить.
Спустя еще минуту:
— Быстро вызывай спецгруппу! Кто забирал с тобой тело?! Как его фамилия?
— Одного Сергеев, а второго... — протянул Нестеров.
— Второго?! Я с тобой одного Сергеева посылал! Как выглядел второй?!.
Дальнейшего я не услышал, посвятив все свое внимание прекрасному звуку, неожиданно возникшему где-то на грани восприятия. Очень тихому и немного подзабытому, но от этого не менее приятному. Я на некоторое время просто растворился в этом звуке. Я очень боялся ошибиться и поэтому старался даже не думать, чтобы не отогнать это наваждение.
А вдруг я все же ошибаюсь?
Но в правильности своего предположения я окончательно убедился спустя несколько минут. Я просто физически ощущал, как мой организм пробуждается от своего странного сна: сердце начинает медленно качать кровь, легкие расширяются и сжимаются. В общем, организм решил-таки вспомнить о своей работе, от которой он нагло отлынивал последний десяток часов. Я был так счастлив, что не сразу заметил, что обстановка вокруг меня слегка изменилась: появилось несколько людей в белых халатах и масках. Среди них легко угадывалась дородная фигура Нестерова. По всей видимости, за меня все-таки решили взяться всерьез. И это тогда, когда я наконец-то почти ожил.
Мне вдруг стало так обидно...
— Значит, сначала сделаем разрезы здесь и здесь... — донесся до меня голос Нестерова.
От реплики доктора меня отвлекло еще одно обстоятельство: я начал ощущать холод. Особенно спиной и тем, что пониже. Я быстро догадался, что лежу на холодном железном столе. Это открытие, вопреки всей ужасности, меня обрадовало ничуть не меньше, чем первый удар сердца.
— Начинаем, — неожиданно отчетливо прозвучал голос Нестерова.
К моему огромному счастью, начать они ничего не успели. Спустя пару секунд лежание на холодном железе дало о себе знать и я неожиданно дернулся всем телом и... громко чихнул.
Тело вновь стало мне повиноваться. От радости я вскочил как был, в одной набедренной повязке странного фасона, и вдохнул наконец-то полной грудью воздух. Как я соскучился по этому сладкому ощущению вдоха...
В лаборатории стояла полная тишина. Врачи, видимо, были не из слабонервных — никто в обморок не упал. Они просто застыли в немом оцепенении и, не мигая, смотрели на меня.
Тут я вспомнил, что, собственно, со мной собирались сделать, и наконец дал волю чувствам:
— Ах вы крысы лабораторные! Меня резать!!! Я вам покажу тесты на мозжечке!
Неожиданно, исключительно по наитию, я подскочил к ближайшей фигуре в халате и ударил между ног. Совершенно случайно (честное слово) этой фигурой оказался уже порядком разозливший меня Нестеров...
