было. Меня потащили за высокомерным Ремесленником по вымощенной золотыми плитами площади.
Если из-за стены было видно лишь множество башенок, то отсюда открывался совершенно иной вид. Башенки просто терялись и становились невидимыми на фоне раскинувшихся перед дворцом зеленых садов. Что это были за сады! Просто диву даюсь, как деревья умудрились вымахать такой высоты, что едва ли не доставали до самых башен. Это же сколько метров-то? Наверное, не меньше сотни, а то и больше. Чудно. А уж вблизи эти громадные деревья оказались и вовсе сказочными.
Сначала мне показалось, будто у меня начались глюки из-за выпитого напитка по «улучшению настроения», а затем выяснилось, что деревья действительно не соприкасаются с землей! Они висели в полуметре над золотыми плитами и мирно шелестели листвой. При этом корни у них практически отсутствовали, так, один-два маленьких отросточка, соединяющие деревья между собой. Что их удерживало в воздухе, я не знаю, но люди могли оказывать на них влияние — это точно. Едва Зикер, идущий впереди так любезно поддерживающих меня Ремесленников, подошел к сплошной стене из удивительных деревьев, как они довольно-таки резво разлетелись в стороны, сделав, как мне показалось, пригласительный жест своими ветками. И ведь с виду самые обычные деревья, узловатостью напоминающие родные мне дубы, а листьями — клены.
Наверняка эти деревья не только для красоты тут висят. Уже входя, вернее, будучи внесенным в появившийся проход, я понял, что деревья вокруг дворца растут сплошняком. И, голову даю на отсечение, расступаются далеко не перед каждым. Интересно только, зачем вообще нужны деревья-охранники, если те, кому очень уж потребуется, могут перенестись сразу во дворец? Как, например, Ромиус.
Меня провели по образовавшейся аллее и бросили у ворот дворца.
Если тот, кто создавал эти удивительные ворота, хотел восхитить всех изяществом своего искусства, блеском золотых фигур гордых львов, переливами огромных драгоценных камней, то ему это удалось... бы. Не насмотрись я на все это в невероятном количестве еще в городе. Ну золота чуть больше, чем везде, ну драгоценные камни в два-три раза крупнее, и что? Ничего особенного и отличающегося оригинальностью я не увидел. Разве что существование в этом мире львов меня слегка удивило.
Двое провожатых отпустили меня и тихо ушли. Я даже не сразу понял, что больше никто меня не держит. Ноги уже стали более или менее послушны, так что позорно падать (еще раз) я не стал.
— Сам пойдешь или помочь? — злорадно поинтересовался Зикер.
— Уж как-нибудь дойду, — наконец-то членораздельно проговорил я и сам удивился, насколько хрипло прозвучал мой голос.
Я невольно оглянулся назад и как раз успел увидеть, как деревья вновь сплелись в сплошную сеть. Просто так убежать отсюда было бы весьма сложно. Деревья передо мной, как я подозреваю, не расступятся, а вот пролезать под ними я бы не рискнул. Каждое весит несколько тонн, если такое на голову упадет, одной шишкой не отделаешься.
Зикер, по всей видимости, уловил ход моих мыслей. Когда я вновь повернулся к нему, он опустил занесенную в странном взмахе руку и сделал приглашающий жест.
Мне ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Огромные ворота дворца беззвучно распахнулись, и перед моими глазами предстал длиннющий зал. К моему удивлению, внутри дворец не блистал позолотой, все было выдержано в очень мягких зеленых тонах. В совокупности с виднеющимися за многочисленными окнами деревьями все это смотрелось просто замечательно.
В самом конце коридора виднелись еще одни ворота. Размером поменьше, чем те, порог которых я только что переступил, но тем не менее в четыре моих роста, это как минимум. Все стены были увешаны портретами венценосных особ, единственной общей чертой которых был этот самый венец — золотая (опять!) сфера в зеленой оправе. Во всем прочем эти самые особы, как мужеского, так и женского полу, никакого особого сходства не имели, из чего я сделал вывод о частой смене королевских родов. Хотя я мог и ошибаться, как, впрочем, обычно и случалось.
Мы шли вдоль многочисленных портретов в полной тишине. Оставалось удивляться, куда делись все дворцовые слуги и прочий люд.
Зикер и не думал оборачиваться – он почему-то был уверен, что я не сбегу. Не знаю, что ему давало эту уверенность, но вообще-то он был прав. Во-первых, мне просто интересно, куда меня отведут и что будет дальше. А во-вторых, я все-таки реалист и отлично понимаю, что деваться в данном случае мне просто некуда.
Оставалось надеяться, что новые друзья найдут способ мне помочь. И если быть совсем уж честным, не верилось, что в этом удивительном мире красоты и магии со мной могут сделать что-то плохое. Глупо, конечно…
Перед Зикером открылись створки и вторых ворот. За ними обнаружился небольшой круглый зал с десятком дверей уже обычного, человеческого размера. Это слегка успокаивало. В огромном зале с гигантскими дверьми мне иногда казалось, будто я пришел в гости к великану. А тут совершенно обычные деревянные двери с какими-то надписями.
Мы прошествовали конечно же к самой левой двери. И именно за ней нам встретился первый человек в этом царстве тишины и безмолвия. Им оказался грузный усатый мужчина в зеленом балахоне, сидящий за огромным, будто из цельного черного куска мрамора, столом.
— Опять кого-то привел? — прогрохотал он недовольно.
Зикер брезгливо поморщился:
— Ты знай себе сиди да записывай. Остальное не твое дело.
— Как очередного ребенка, не так посмотревшего на вашу особу, сажать в тюрьму, так мое дело, а тут, значит, не мое? — подвигал усищами здоровяк.
— Именно так. Этого в самую плохую камеру, — махнул рукой Зикер и развернулся, чтобы уйти.
— А долго я тут сидеть-то буду? — поспешил спросить я.
Зикер даже сразу не понял, что я обращаюсь именно к нему. Он на секунду остановился, задумавшись, а потом нехотя ответил:
— Пока не сгниешь, если повезет.
От такого нахальства я просто задохнулся.
— Ах ты, козел безрогий.
Зикер не обратил на мои слова никакого внимания и закрыл за собой дверь.
— Ну что ж, будем вас размещать, — раздалось у меня за спиной.
Послышался звук отодвигаемой мебели, и на мое плечо легла здоровенная ручища.
— А пока вы будете устраиваться, если не против, расскажите мне о том, что же это за «козел» такой и почему он безрогий.
— Козел? Это животное такое. А безрогий, это так... вольное прилагательное без смысла, для усиления ругательства, — пояснил я, обернувшись.
Передо мной стоял самый большой человек, какого я когда-либо видел. Он был не просто выше меня, а возвышался надо мной на добрых полметра. В совокупности с его шириной, которой мог бы обзавидоваться любой борец сумо, это смотрелось поистине ужасающе. У меня даже дыхание перехватило.
— Так вы еще и ругаетесь на нашего Великого Ремесленника? Как не стыдно? — Он покачал своей практически лысой головой, очень похожей на огромный булыжник.
— Я...
Если честно, то я испугался. И как тут не испугаться, когда над тобой нависает такая махина? Тут любой испугается.
— Да я тебе за это!.. — Он поднял над головой свою огромную, как ковш экскаватора, ручищу и сверкнул глазами.
Не осел на пол я лишь потому, что тело просто отказалось меня слушаться. Я лишь судорожно икнул, тут же заверив себя, что это не от страха, а от большого количества выпитого.
— Да я тебе за это руку пожму! — неожиданно расхохотался он и схватил мою руку так, что в ней захрустела каждая косточка и каждый хрящик.
Лучше бы он меня сразу пришиб.
— Это по-нашему, это ты правильно. Нет в этом прихвостне ничего заслуживающего уважения, хоть и считается, что Академия выпускает только честных и благородных людей. Ты пока что присаживайся за
