весь наш мир, то уж Империю Элиров точно.
На всякий случай я промолчал. Кельнмиир прикольный парень, если можно назвать парнем вампира трех тысяч лет отроду, и мне не верилось, что он станет рушить какие бы то ни было империи ради любопытства. Чего в этом интересного? Хотя, если ради эксперимента…
— Как бы то ни было, я надеюсь, что он все же не станет вызывать Зикера на дуэль. Это уже ничего не изменит, а вот жизнь ему усложнит. Зикер в фаворе у Императора, и, несмотря на то что повод для дуэли действительно есть, Кельнмииру это может не сойти с рук. А то ведь и за черту города выгонят.
— Это у вас такое наказание зверское? — не преминул поддеть я.
— Для таких, как Кельнмиир, да. Понимаешь, он... Ты ведь разобрался в политической обстановке в нашем мире?
— Я в своем-то так и не смог разобраться.
Чистая правда. Самое большое мое достижение в знании политики моей родной страны, не говоря уже о мире, это фамилии нескольких президентов. Стыдно, конечно, но кто будет смотреть политические новости, когда жратеньки-то нечего? Как-то включил, совершенно случайно, новости, так там такие отъевшиеся морды показывали. Обсуждали они что-то вроде прибавки к пенсии очередных двух-трех рублей или о чем-то еще. Не суть важно, но такие у них противные физиономии… Там не то что кирпича, но и целого блока бетонного не жалко. Противно все это, короче.
Поэтому мне не хотелось вникать и в их политическую обстановку. Везде одно и то же — что у нас, что у них.
— Не буду тебе сейчас забивать голову, — успокоил меня Ромиус. — Коротко говоря, вампирская братия не любит Кельнмиира. Не то чтобы ненавидит, но и шею ему свернуть наверняка не отказалась бы треть всех вампиров этого полушария. А особенно из провинции Кельхеор, где он давным-давно даже правил.
— Правил?
Что-то слабо верится. И как же он там правил с этим его «детским любопытством» и прочими особенностями вампирской психики?
— Я бы даже сказал царствовал, — уточнил Ромиус. — В его правление почти все провинции были собраны под одной рукой, и только пять веков назад все изменилось и провинции, собственно, и стали провинциями. До этого это было Царство Миир. Клан Миир тогда не был кланом, это был просто правящий род. А после раздробления появились кланы. Однако не все так плохо, теперь провинции разрозненны и не представляют открытой угрозы Империи. То ли было во времена Царства Миир, без защитных заклинаний никто и за стол не садился.
Значит, и у них войны происходили. Интересно, а чем они воевали? Что-то я не видел ни оружия, ни огненных фаерболов, так «горячо» уважаемых литературой моего мира. Ничего.
— Так Кельнмиир тоже с вами воевал? — не поверил я.
— Кельнмиир? Не больше, чем прочие цари. У них на царство-то всходили, к счастью, только по исполнении двух тысяч лет. К этому времени даже неугомонный вампирский дух находит иные развлечения, нежели война. Хотя, безусловно, и повоевать Кельнмиир успел немало. Поэтому его у нас и не любят. Ну те, кто знает, а ведь большинство уже и не помнит, что рядом с ними живет и даже обучает их обожаемых детей вампир. Под капюшоном ничего не видно, да и откинь он капюшон, при желании он все равно может изменить внешность.
— А почему высылка из города опасна для Кельнмиира?
— Так ведь на нем же и кончилось великое Царство. Если быть точным, то, как он сам объясняет, оно ему надоело, и пришлось Царству разделиться на множество провинций. Уж не знаю, каким образом ему это удалось...
Это он хорошо сказал. «Мне мое царство надоело». Хорошо хоть ему мир этот еще не надоел, а то, кто знает, что ему еще в голову придет.
— Поэтому я и говорю, — продолжил Ромиус, — что он весьма опасен, прежде всего потому, что непредсказуем. А все вампирское содружество не может ему этого простить. Лишь потеряв что-то, мы начинаем это ценить. Вампиры не исключение — в то время они с радостью восприняли низвержение монархии, а сейчас плюются и искренне считают, что раньше все было лучше. И кровь для них была краснее, и ночи темнее. Чего там у них еще за радости в жизни-то? Ах да, и женщины были куда обходительнее.
— А почему же ваш Император его в живых-то оставил, да еще и рядом с собой поселил?
— По доброте душевной, — серьезно ответил Ромиус.
— Да ну? — скептически прищурился я.
Ну вот не верится мне, что этот их Император является таким примером мировой добродетели. Если бы он был таковым, то меня не стали бы усыплять, как собаку... бешеную.
— Подумай сам, — Ромиус не выдержал и усмехнулся. — Неужели Император стал бы просто так убивать вампира, прожившего три с лишним тысячи лет? Знания, которыми обладает Кельнмиир, бесценны. Император был бы дураком, если бы стал убивать потенциальный кладезь знаний. Наоборот, он вот уже две сотни лет старательно изображает из себя лучшего друга в надежде заполучить хотя бы кроху этих самых знаний, что-то вроде эликсира бессмертия, или, во всяком случае, продления жизни. Староват уже наш Император. Не те годы, не те.
— А такой эликсир вообще-то существует? — заинтересовался я.
А что такого? Здоровый интерес. Кто бы не захотел стать бессмертным?
— А я-то откуда знаю? — ответил вопросом на вопрос Ромиус. — У Кельнмиира и спросил бы. Может быть, он тебе и скажет, раз ты его учеником стал.
Я почесал затылок.
— Не забыть бы. Буду жив, обязательно спрошу.
Ромиус опустил глаза, уловив в моем голосе легкую горечь.
Горечь была легкой только потому, что из меня не до конца выветрилась «Сладкая жизнь», которой меня опоил тот самый Кельнмиир. Да и не верилось мне в реальность далекого суда и последующего за ним усыпления.
Я замолчал.
— Не волнуйся ты, — попытался успокоить меня Ромиус.
Я неожиданно для себя прерывисто вздохнул. От этого своего вздоха мне почему-то стало еще грустнее.
— Я, конечно, Ремесленник и не имею права тебе помогать. Просто потому, что своим поведением могу подставить под удар всю Академию. Но я могу с некоторой уверенностью сказать, что у Кельнмиира таких проблем нет. Да и честь его затронута, а в вопросах чести вампиры весьма щепетильны. Так что возможно, — Ромиус подмигнул, — весьма возможно, что Кельнмиир попытается вытащить тебя отсюда. Хотя я совершенно не представляю, как он это сделает.
— Значит, шанс есть? — обрадовался я.
Ромиус фыркнул.
— Шанс есть всегда. Другое дело, мы его редко замечаем.
— А где Кей, почему он не пришел?
— Прийти-то он пришел, — пожал плечами Ромиус, — да вот только не пустили его во дворец. Не того он ранга, чтобы его сюда пускали. Вот ежели по родственным связям, как у Зикера или у меня, — это пожалуйста. А без связей у нас в последнее время никуда не попадешь.
Ромиус вновь демонстративно ударил кулаком по многострадальным перилам. Я его в общем-то понимал, ведь у нас, по сути дела, та же самая обстановка.
— Значит, остается только ждать ночи? — спросил я, взглянув на небо.
Дома я еще мог бы предположить, какое сейчас время суток, а здесь даже ни малейшего представления не имею. Кстати, часы-то я вроде бы у кого-то видел. Не часы, конечно, в привычном мне виде, но что-то похожее.
— Точно, ты поспи пока, ночью, возможно, — Ромиус подчеркнул слово «возможно» и еще раз подмигнул, — будет не до сна.
— Спать? — переспросил я. — Судя по уготованной мне участи, я еще успею выспаться. Я бы даже
