событий.
Я бы тоже с удовольствием посмотрел, но что-то мне не давало покоя. Может быть, то, что я отравлен смертельным ядом?! Я же скоро коньки отброшу! Ух... что-то в желудке жжение какое-то. А Неил чего сидит и ничего не делает?!
— Начали? — спросил Кельнмиир и тут же исчез.
Ну, может, и не исчез, но на том месте, где он был секунду назад, его не стало. Сорняк тут же начал махать руками, наверняка вызывая какие-то свои очередные грядки сорняков. Зикер же, напротив, начал окружать себя огненными стенами, столбами и мечущимися во все стороны шарами самых разных размеров. Кто не знает, могу напомнить: растения не очень любят огонь, а если быть точным, то они его боятся! Огонь и вода — противоположности, но растения-то для огня и вовсе лишь пища. Так что вполне логично, что все начинания Сорняка горели в прямом смысле слова на корню. Зикеру это тоже не очень помогало, потому что приходилось тратить лишние силы на преодоление неожиданных препятствий в виде растительности. Дошло до того, что эти двое начали натурально пихаться и толкаться, ругаясь на чем свет стоит.
Кельнмиир все это время преспокойненько сидел на потолке, будто заправская муха, и наблюдал за боем не на жизнь, а на смерть между двумя Ремесленниками.
Ох... а у меня что-то совсем желудок свело. И жарко чего-то. Хотя, скорее всего, меня просто опалил Зикер.
Не найдя ничего лучшего, я уселся на пол. Правда, ощущение нетвердости камня под ногами, а теперь и под другими частями тела не проходило. Кхой... и где же Вельхеор? Я же его тело порчу. Или ему уже пофигу?
Пока я пытался хоть немного прийти в себя, Кельнмиир каким-то образом умудрился опалить Сорняка. Тот все еще стоял на ногах, но уже не так твердо, а на его лице и одежде виднелись явные следы копоти. Вот только, возможно, это его Зикер в запале запалил...
Хм... странное чувство, как будто я в море и меня так кача-ает и кача-ает... А говорят, что перед смертью перед глазами вся жизнь пролетает. Я вот лично кроме треснутого, в следах копоти и слизи пола больше ничего не вижу. Нужно хоть голову приподнять...
Кельнмиира уже начали теснить. Наконец Зикер и Сорняк на чем-то сошлись и напали на Кельнмиира общими силами. Причем весьма удачно. Тот едва успевал уворачиваться от длиннющего огненного хлыста со стороны Зикера и странного зеленого жала, напоминающего хвост скорпиона, со стороны Сорняка.
— Кельнмиир! — раздался наконец-то голос Вельхеора. — Я понял!
Кельнмиир никак не отреагировал на крик Вельхеора, потому что был, мягко говоря, немного занят.
Язык отказывался меня слушаться, но я все же выдавил:
— Что по... нял?
Вообще-то я хотел закричать со всей силы. «Помогите кто-нибудь, я умираю, блин!», но любопытство даже в такой момент взяло верх.
— Я понял, что имел в виду «дядя», когда говорил об ошибках юности! Это он убил мою сестру!
Время как будто остановилось. Глаза Кельнмиира расширились, а затем налились такой злобой, что Сорняк и Зикер невольно отступили на шаг... другой...
— Канмиир! Я тебя убью! — вскричал Кельнмиир и так оскалился... В его лице не осталось ничего человеческого.
Сорняк и Зикер откровенно струхнули и отступили еще на несколько шагов к выходу.
Я, безусловно, рад, что все стало ясно... Но я-то умираю! Люди!
— Пом... — начал я. — Помоги-ите...
Вот только никто моих слов не услышал. Немудрено. Я сам-то с трудом себя расслышал.
Хорошо хоть твердь подо мной уже не раскачивается. Правда, я и тела уже не чувствую...
Кельнмиир взревел и ринулся на Ремесленников...
Те, уже придя в себя, ощетинились заклинаниями и, собравшись с силами, дали ему отпор...
Старик Неил все так же сидит и смотрит в одну точку... Вот халявщик-то, блин.
У Кельнмиира с Ремесленниками сложилась явно патовая ситуация. Любой судья признал бы твердую ничью...
Канмиир оторвался от стены и, отряхнув руки, подался вперед, явно собираясь помочь Ремесленникам...
Все заволокло туманом... а ведь я совершенно определенно еще не умер. Вот через пару секунд умру... но пока я еще жив...
И Вельхеор меня бросил... Хоть он и сволочь порядочная, но я к нему, если честно, уже немного привык. Интересно, а он действительно издевался над людьми и проводил опыты?..
Кельнмиира теснят. Он уже едва успевает уворачиваться от фаерболов и летящих с разных сторон колючек каких-то красных растений. А ведь Канмиир еще даже не вступил в битву...
Мысли текут вяло... Они уже почти и не текут... Там, где была полноводная река, остался усыхающий ручеек...
— Вельхеор! — закричал я. Нет, не из последних сил. Они меня покинули уже давно. Просто этот крик был чем-то вроде предсмертной судороги...
Глаза закрываются... Эй! А старик-то очнулся... еще и улыбается. Совсем офи... офи... гел...
Меня обволакивает темнота.
— Получилось! — донесся до меня крик старика. — Я подобрал заклинание!
Закли... нание?!
Откуда-то из другого мира... из другой вселенной послышался радостный вопль Вельхеора:
— Ну, пеняйте теперь на себя, гаврики! Щас я вам такую хиросиму с нагасаки покажу! Кельнмиир, держись, щас у нас все огребут, кто не сделал харакири и сам не скинул тапочки, я не виноват!
Часть 3. А дома...
Глава 19
— ...А дома я бы сделал евроремонт. Не еврохохлоремонт, а качественное изменение облика квартирки с помощью самого настоящего дизайнера. Мебель новую купил бы, три двери железные обязательно поставил, чтобы уж наверняка. И еще решетки на окна на всякий случай! Потом компьютер, технику... Да чего уж там, что теперь мечтать. И вообще, мечтать всегда поздно. Тем более, когда деньги уже давно тю-тю. Вот такие дела, Алексей Геннадиевич, — закончил я свою невеселую тираду. — А теперь я должен отчитаться перед Хазом о расследовании, объяснить одной внеправительственной, но очень влиятельной структуре свое недельное отсутствие и еще черт знает что сделать, чтобы по крайней мере спать спокойно.
Я закинул ногу на ногу и обреченно посмотрел на Алексея Лысько. Капитан милиции мирно попивал кофе и пыхтел сигаретой.
— Что посоветуешь? – не выдержал я.
Он задумчиво провел ладонью по чисто выбритому подбородку.
— Что тут можно насоветовать? У тебя случайно родственников в Африке нет?
— Чего? — поперхнулся я.
Влюбленная парочка, сидящая за соседним столиком кафе, кинула на нас удивленный взгляд и вновь вернулась к щебетанию на понятном одним им языке. Везет же некоторым...
