— Да мы сами чуть пищей не стали! — размахивая руками, как огородное пугало на сильном ветру, пузырился Макар. — Правда, я так и не понял, для кого!
— Я же с-сказала, — обессиленно произнесла Чертова, — это были Боевые кролокроты колдуна Гаппонка Седьмого. Его боятся все, все на Мифополосе. Обычно он редко проявляется, и его свирепые кролокроты нападают только на тех, на кого Гаппонк укажет пальцем. Без его прямого приказа они не нападают, а ведь мало в Мифополосе осталось тех, кто достоин этого нападения. Значит, мы удостоились великой чести: отразить нападение Боевых кролокротов самого Гаппонка Седьмого!.. Ну, или кротокроликов, если угодно…
— Может, не МЫ удостоились великой чести? — уточнил я. — Может, все-таки ВЫ?.. Нет, отражали-то нападение мы все вместе, — тут я явно скромничал, — я имею в виду, кто был главной целью… гм… Нас-то тут, кроме вас, никто не знает и знать ну никак не может, вот.
Хозяйка сыскного агентства «Чертова дюжина» отрицательно покачала головой. Ее и без того бледное лицо с мрачными темными глазами стало совсем белым, и проступили на лбу, на висках и на шее голубоватые жилки, напоминающие полоски разбавленных ученических чернил.
— Нет, — сказала она. — Вряд ли. Станет сам Гаппонк Седьмой насылать Боевых кролокротов на какую-то бывшую ведьму, промышляющую поисками пропавших безделушек, и ее подручную кикимору! Да нет. Это нападение только утвердило меня в прежнем мнении. Гаппонк Седьмой бросил своих тварей именно НА ВАС. На тебя и твоего друга и еще твою племянницу, Илья.
Я перегнулся вперед и, с силой хлопнув ладонью по рулю, воскликнул:
— А мы-то что за важные персоны? Нет, что товарищ капитан из убойного отдела ко мне явился с официальным визитом, это я еще могу понять. Причина, по крайней мере, номинальная у него… кхе… была. А эти-то что? И вообще… бррр… ну и исчадия!
— Гаппонк Седьмой знает, что делает, — глухим замогильным голосом отозвалась г-жа Чертова, — и он ничего не делает просто так и сил своих понапрасну не тратит.
— Своих? Кажется, на нас напал не сам этот ваш чернокнижник, а его милые зверюшки.
— Илья, не заставляй меня объяснять тебе азы магии, — устало произнесла Елпидофория Федотовна, одним легким движением белой руки смахивая со своих клетчатых водительских штанов бесформенное темное пятно (а вы говорите — стиральные порошки, «Vanish»'и так далее!). — Любой колдун, чтобы держать в. своей власти порождения своей магии, должен тратить очень много сил. Даже кукольник из театра марионеток устает, управляя этими своими… А тут целая орда свирепых Боевых кролокротов! Попробуй-ка держать таких в узде!
— Ну ладно, убедили. Так что за Гаппонк такой, объясните или нет? — рявкнул Телятников, теряя терпение.
— Тише. Не ори, — дрожащим голосом осадила Макарку Дюжина, машинально накручивая на маленькие белые пальцы пряди зеленых волос. — Не поминай его вшуе. Сейчас вше рашшкажем. Вот. Ты только тише.
Так или иначе, но нам нужен был привал и передышка после этой кратковременной кровопролитной схватки, из которой мы вышли, отделавшись если не легким, то, по крайней мере,
— Не знаю, откуда они взялись, — медленно начала Чертова, — но еще в те времена, когда мой отец возглавлял орден Синего обруча, появились в наших краях два колдуна. Каждый из них был замечательный чернокнижник и умелый вивисектор. Звали их Гаппонк VI Крот и Гаппонк VII Кролик. Не знаю, куда делись Гаппонк Первый, Второй, Третий и так далее, но нашему краю хватило и Шестого с Седьмым. Мой отец видел их. Говорил, что Шестой, тот, что Крот, был низенький, полуслепой, толстый, с длинным носом; а его братец, Седьмой, — длинный, с двумя передними зубами лопатой, сутулый, с выпученными красноватыми глазами. Словом, очень приятные и обаятельные мужчины. В подчинении Гаппонка Шестого состояли громадные Боевые кроты, а Седьмой имел власть над Боевыми кроликами, не обычными кроликами, которых всякий горазд обижать, а чудовищами размером с нехилую собаку, кровожадными и свирепыми. Утверждают, что и тот и другой создали своих тварей из обычных животных, но неведомыми колдовскими ухищрениями сумели вдохнуть страшную силу в зверюшек, которых все считают мирными и милыми. Да вы сами только что видели, что
произошло!
— Но так там были кролики и кроты по отдельности. А тут… — Я невольно содрогнулся. — Тут все вместе…
— Да. Потому что произошло вот что. Однажды Гаппонк Шестой ошибся в заклинании. Ошибся на одно слово, но оказалось этого вполне достаточно. Все кроты, бывшие в его подчинении, ринулись к его дворцу и стали изрывать землю под фундаментом. И, когда Гаппонк пошел в подземелье по какой-то своей чернокнижной надобности, он упал в один из прорытых кротами ходов, сломал себе обе ноги и, что характерно, шею. И умер на месте. Конечно же, на Мифополосе было общее ликование. Не радовался только Гаппонк Седьмой. Он не мог не видеть, как все радуются гибели его брата. И что же он сделал?.. Он нашел магическую формулу, при помощи которой соединил Боевого крота брата и Боевого кролика из числа собственного воинства в одно существо, вдвойне более могучее, быстрое и свирепое. Вы могли видеть, что это за скотина и как трудно с ней иметь дело. Слов она не понимает. Удар по голове тяжелым предметом убеждает его в собственной неправоте не больше, чем слона дробина.
— Милейшие существа, — растерянно отозвался Макарка, — ух, какая гадость! К тому же они сожрали все припасы, какие Параська взяла с собой в дорогу. А ведь скоро пора обедать. Не пить же натощак! — И он многозначительно бултыхнул «трехшестерочным» портвейном, торчащим из кармана его широких брюк. Впрочем, опровергая свои же слова, он вытянул бутыль и отсалютовал нашему избавлению самым внушительным и долгим глотком, какой мне только приходилось когда-либо видеть. А вы на месте Макарки что, молочко пили бы, а?
— Сожрали, все сожрали, что наготовила, — потерянно закивала Дюжина и вытерла левый, карий, глаз. Из него текли одна за другой пять очередных увесистых слез. — Все сожрали, это точно. Не на голодный желудок же к Горынычу ехать? Это вредно для здоровья.
— Вот что, — сказала Чертова, извлекая чуть ли не прямо из воздуха какую-то свернутую вчетверо просторную бумагу, которая, будучи развернутой, оказалась картой местности. Правда, составлена она была так безобразно, что лично я оторвал бы обе руки местному картографу, чтобы впредь было неповадно браться за дело, в котором он ни хрена не понимает. Торричелли недоделанный! Меркатор криворукий!
