старшинству!
– Лавр ноги промочил, – сообщила ему Тоня.
– Видишь, промочил, а у меня внутри сухо, как в пустыне, – сказал Леонид Петрович, отпивая коньяк прямо из фляжки. – Хорошо! – мечтательно проговорил он. – Вот и я подумываю, не открыть ли нам цех по производству коньяка? Съезжу к Шовгенову, посмотрю на его виски, да и сам займусь чем-нибудь этаким...
Он вздохнул и вернул фляжку Тоне.
– А если и вправду промочил, так ты, Титова, займись мужиком. Простудится – будешь виновата. Ноги там ему попарь или еще что, а то и к бабке Суворовой за травой сбегай. Ты же знаешь, болезнь лучше предупредить.
– Ничего со мной не случится! – отозвался Лавр.
– Береженого Бог бережет, – строго сказал ему директор и наказал водителю: – Молодых людей отвези к Титовой домой, потом за мной заедешь.
Он вышел у дирекции совхоза, а водитель и вправду доставил Тоню с Лавром к ее дому.
Тоня мысленно вздохнула: опять ей придется что-то выяснять, какие-то отношения налаживать. «А ты как раз вывесила мозги на просушку! – отчего-то развеселился внутренний голос. – И теперь ленишься приводить их в рабочее состояние».
«Ленюсь, – согласилась она, – когда привыкла плыть по течению, трудно заставить себя взяться за весла».
– Так ты что, рядом с моей квартирной хозяйкой живешь? – вполне натурально удивился Лавр, после чего всякие подозрения в его адрес моментально отпали.
– Так совпало, – пожала плечами Тоня, открывая калитку.
Он медленно вошел, оглядываясь по сторонам. Тоня опустила глаза и возле куста сирени увидела свои вещи, в которых вчера обливалась. Она нарочно пошла справа от Лавра, закрывая собой неприглядное зрелище. Это же надо, не убрала следы своей психологической оргии!
– Разувайся! – войдя в дом, скомандовала она Лавру и побежала на кухню греть воду. У нее в специальной пристройке стоял газовый баллон, так что Тоня пользовалась газовой плитой.
По пути она забежала в свою комнату, переоделась в лосины и футболку. Возвращаясь, привычно взглянула на себя в зеркало: на щеках ее цвел румянец, глаза этак живенько блестели.
– Сейчас чайник закипит, будем греть тебя с двух сторон: парить ноги и поить чаем с малиной. Пропотеешь, согреешься, а завтра будешь как огурчик...
– Ты изменилась, – сказал Лавр дежурную фразу. – Я имею в виду здесь, в этих горах, ты стала другой. Впрочем, ты и раньше была красива, а теперь просто расцвела. Мне тогда ты все же казалась такой бледной и... анемичной, что ли...
– Что, анемичной? – расхохоталась Тоня. – Понятно, отчего теперь я кажусь тебе здоровой. Немного румянца благодаря свежему воздуху, никакого контроля за режимом питания, бутерброды на ночь... Ты не пробовал вырезать из дерева скульптуры?
– Зачем? – не понял он.
– Просто это требует определенных усилий и крепких рук. У меня прежде мечта была: резьба по дереву. Здесь вот и осуществилась. Женщины этим редко занимаются. Считается неженским делом... Между прочим, на речке я задавала тебе вопрос, а ты не захотел на него ответить...
Лавр не стал спрашивать, какой именно, значит, тоже думал об этом.
– Сейчас я взглянул на происходящее твоими глазами и увидел все странности моего приезда. Объяснения шиты белыми нитками, а то, что я снял квартиру по соседству с твоим домом, и вовсе. Наверное, ты мне не поверишь...
– Поверю! – с нажимом сказала Тоня.
Глава пятнадцатая
– Я просто не знал, что сказать, потому что и сам ничего толком не понял. Как раз временно я оказался не у дел, и тут у меня дома появился твой муж...
– Бывший муж, – поправила Тоня.
– Тогда я не знал, что бывший. Вот он и сказал мне: «Не хочешь съездить в предгорье, в поселок Раздольный? У меня там интересы. Посмотри, за что можно зацепиться. В смысле есть ли ниша для какого- нибудь бизнеса? Если есть, я готов спонсировать твою фирму».
– Причем обо мне ни словом не обмолвился?
– Ни словом, – согласился Лавр. – Наверное, от того, что знал... что я...
Он умолк, запутавшись.
– Что он знал? – спросила Тоня, не сразу поняв причину его волнения. Хочет сказать, что был влюблен в Тоню без всякой надежды на взаимность?
Она взглянула на сидящего Лавра сверху вниз – как раз стояла перед ним с тазиком, а на кухонном столе закипал электрический чайник. И ведь красавец, можно сказать, писаный, но отчего у нее внутри ничего на эту красоту не реагирует? Иная женщина небось полжизни отдала бы, чтобы вот так остаться с ним наедине. Может, ему как раз и нравятся женщины, которым он не нравится, иначе почему в тридцать три – тридцать четыре года он до сих пор один?
– ...Я еще спросил: а не далековато ли, двести с лишним километров? А он: твое дело все продумать и организовать, а уж остальное предоставь мне... Это показалось странным, да и не было вроде причины соваться сюда очертя голову. Спонсорские деньги тоже ведь надо отдавать. Теперь-то я понимаю... А тогда просто решил поехать. Проветриться заодно. Весна, все кругом цветет. Даже странно, в апреле уже плюс тридцать было. Давно такого тепла не помню.
Тоня сходила на кухню, где вскипевший чайник уже выключился, и принесла все необходимое для того, чтобы Лавр мог попарить ноги. Директор прав, простудиться ему ничего не стоит...
И подумала мимоходом, до чего у мужика имя неудобное: Лавр! Будто жуешь что-то большое, едва помещающееся во рту.
Отчего-то он прочел именно эти ее последние мысли и сказал:
– Можешь звать меня Гришкой.
– Ну и ну! Ласкательное имя для Лавра – Гришка?
– Просто моя фамилия – Григорьев, в школе меня Гришкой звали, да и в институте. Можно было бы вообще имя в паспорте поменять, но я как представлю эту всю возню с документами...
– А можно – Гриша?
– Можно. Все, кроме Лавр.
– Кто это тебя так назвал?
– Отец. Он у меня историком был. Говорил, что так звали генерала Корнилова. Терпения ему хватило лишь на то, чтобы дать мне ненавистное имя, а потом навсегда исчезнуть.
– Ты даже не знаешь, жив ли он?
– Не знаю и знать не хочу! – Он дернулся на табурете, куда посадила его Тоня, и она чуть не ошпарила его кипятком.
– Спокойнее, больной! – предупредила она. – Вы нарушаете правила техники безопасности.
– Прости.
Теперь он сидел спокойно, как благовоспитанный ребенок, пока Тоня открывала для него баночку малины. Она купила варенье у Маши за чисто символическую плату. «Прошлогоднее, – призналась та, – ведро сварила, а мои оглоеды его есть не хотят! С него, говорят, потеешь. Понятное дело, малина ведь...»
Теперь вот и Тоне пригодилось. Но обо всем текущем она думала упорно, чтобы страх, загнанный ею вглубь, не вырвался наружу. Значит, зря она уезжала сюда с такими предосторожностями. Михаил все равно нашел ее и в скором времени наверняка нагрянет к ней, чтобы разобраться. И зачем он наплел товарищу про какие-то свои интересы? Теперь если он ее убьет, то Лавр может стать свидетелем... Или он и Лавра решил замочить?
Не может быть, чтобы он так любил Тоню, что согласен был заплатить большие деньги, чтобы только иметь благовидный предлог здесь появиться! Значит, она для него так опасна, что – смотри выше...
Однако у нее фантазия! Закрутила. Чего, в самом деле, Михаилу нарезать круги возле собственной
