нет еще и шестнадцати.
– Тогда уж девяти, – вставила Патриция. – Ты должен был бросить нас, если уж эта старая кляча обвела нас вокруг пальца.
– Все произошло именно так, как и следовало ожидать, – сказан Святой. – Даже в некотором смысле лучше. Шериф в тот день уже нанес нам визит, и у вас были все основания предположить, что я устрою переполох в «Палмлиф фэн», что, по сути дела, и случилось.
– Расскажи нам, – попросила Патриция.
Саймон рассказал, что произошло с ним за это время, одновременно продолжая работать мускулами в попытке ослабить веревки; иногда он останавливался, чтобы передохнуть, затем начинал все сначала. Рассказывать нужно было обязательно, чтобы скоротать время и отвлечь внимание слушавших от тяжких мыслей. Несмотря на то что он был занят веревками, это не отражалось на его голосе: он звучал ровно, без всяких модуляций. Он рассказывал так, как рассказывают забавную историю, о которой судачит весь мир.
Когда он закончил, всем стало известно все, о чем он знал сам. Полная картина. И снова наступила тишина...
– Изумительный финал, – наконец-то прокомментировал Питер. – Хотелось бы мне сейчас встретиться на пару минут с твоим приятелем Генрихом.
Казалось, это было единственное, что можно было сказать по этому поводу. Но у Хоппи Униатца было свое мнение.
– Босс, – сказал он. – Я ничего не понял.
– Не понял чего? – мягко спросил его Саймон.
– Насчет источника.
– Хоппи, я пытался объяснить тебе...
– Я знаю, босс. Здесь вовсе не тот источник. Но вы слышали, что сказал Марч перед тем, как они его укокошили? После того как мы сюда пришли, источник должен быть взорван. Но ведь мы ничего не взрывали. Значит, есть еще бандиты, которые сюда рвутся. Я ничего не понимаю, – сказал мистер Униатц, снова повторив то, с чего начал.
– Сейчас просто мода такая – что-нибудь взрывать, – пояснил Саймон. – Постепенно она отомрет, как и мини-гольф.
Снова наступила тишина. Теперь можно было бы многое сказать, и в то же время в жизни оказалось так мало вещей, о которых стоило говорить.
Снаружи помимо размеренных шагов часового слышался тяжелый топот матросов, выполнявших такелажные работы, непрерывное бормотание и резкие звуки постоянно отдававшихся команд.
Карина Лейс сказала задумчиво:
– Не знаю, как вас, но меня обучали множеству способов развязывать узлы, но с этими, боюсь, не справиться.
– И мне тоже, – отозвался Питер.
Казалось, даже Святой оставил все попытки развязать веревку.
Вдруг Патриция прошептала:
– Что там движется?
– Тихо, – сказал Святой. – Продолжайте разговаривать, как разговаривали.
Его голос исходил совсем из другого места. В слабом свете луны они увидели, как движется тень, – тень, мелькавшая то тут, то там на полу. Но это не был вновь оживший Рэндолф Марч, как первоначально подсказало им воспаленное воображение; его тело лежало на прежнем месте.
На некоторое время, казалось, они лишились дара речи, обдумывая фразы, которые звучали бы естественно в данной обстановке.
Наконец Питер сказал, намеренно привлекая к себе внимание:
– Если бы нас с Хоппи сейчас развязали, мы могли бы наброситься на часового за дверью и, завладев его оружием, уложить еще нескольких свиней, прежде чем они схватят нас.
– Но они обязательно схватят тебя, Питер. – Голос Святого прозвучал в другом углу комнаты. – Их очень много, и с одним пистолетом далеко не уйдешь.
– Если бы нас развязали, – сказала Патриция в тон Питеру, – мы могли бы убежать и спрятаться в джунглях. У них не будет времени, чтобы искать нас.
– Но тогда им удастся удрать отсюда, – сказал Святой.
– Может быть, у них не хватит места и они не заберут с собой все виски, – сказал мистер Хоппи, развивая свою собственную идею. – Может быть, они оставят целый ящик и мы завладеем им.
– Если ты мне удалось отсюда выбраться, – сказала Карина, – я бы сделала все, чтобы остановить подлодку.
– Каким образом? – спросил Питер.
– Если бы я знала...
Послышался слабый щелчок, затем протяжный тонюсенький скрип и шорох.
Питер сделал беспокойное движение.
– Я знаю, что это глупо, – заметил он, – но мне хотелось, чтобы вы, шкипер, подкинули нам какие-
