Пожар любви

на макушке.

– Мне не хотелось бы ничего иного, кроме как показать вам, как может чувствовать себя настоящая женщина, Анжелина. С тех пор как мы встретились, я день и ночь испытываю к вам жгучее желание. А понимая, что вы никогда не будете моей, мое желание еще больше разгоралось. Вот и сейчас я хочу вас больше, чем мог когда-нибудь от себя ожидать. Но вот позволить оставить своего ребенка без отца я не смогу. Я сам прошел через кошмар безотцовщины, который врагу своему не пожелал бы... уже не говоря о том, что ребенок будет частицей моей плоти и крови.

Анжелине вспомнился рассказ Чарли о том, как он жил под одной крышей с отчимом, Ричардом Беккером, и ей стало ясно, что именно он хотел сказать. По крайней мере, у него хватило здравого смысла заглянуть вперед и увидеть последствия того, что они могли совершить.

– Вы правы. Об этом я не подумала. Простите меня.

– Спите, Анжелина, – сказал Чарли уставшим и словно постаревшим голосом. – Мне кажется, завтрашний денек не будет более легким, чем сегодняшний.

Он поцеловал ее в лоб и отвернулся. Но мысли, роившиеся в голове Анжелины, не давали ей уснуть.

«Ребенок... Боже, как я наивна. Чувствуя его прикосновения и ласки, я думала только об удовольствии, о великолепных, восхитительных ощущениях, которые испытывала. Мне было не до того, чтобы чуть-чуть заглянуть в то, что может произойти через час, не говоря уже о том, чтобы подумать о новой жизни, которая могла в результате этого возникнуть. Слава Богу, что у Чарли хватило здравого смысла, и мы избегли этой ошибки...»

Мысль о ребенке, ребенке Чарли, вызвала в ней ощущение приятной и теплой тяжести, почему-то комком вставшей где-то у горла. Она заморгала от влаги, вдруг появившейся в уголках глаз. Анжелина всегда любила детей. И, наверное, поэтому выбрала монашеский орден, который и был призван учить их, и сделала это вопреки своему другому призванию – ухаживать за больными. Ей хотелось, чтобы дети стали частью ее жизни, даже если они и не были бы ее родными детьми.

Перед внутренним взором девушки развернулась картина того, как они могли бы жить с Чарли. Картина настоящего и счастливого замужества – каждую ночь ложиться вместе спать, обнимать его, ласкать и с каждым разом все глубже познавать силу страсти, возникавшую от его поцелуев и прикосновений. Фантазия разыгралась дальше, и она позволила себе на минутку подумать о несбыточном – о том, как она вынашивает и растит детей Чарли, любит и воспитывает их. Ей до боли хотелось всего этого.

Но тут ее мечта рассыпалась. Этот мужчина послан ей как испытание. Как экзамен, который она с таким позором провалила. Вместо того чтобы противиться его обаянию и чарам, она вышла за него замуж, и если бы поддалась страсти, которую он в ней вызвал, и мечте о жизни с ним, то где бы она очутилась теперь? С десяти лет Анжелина верила в жизнь, связанную с Богом. Разве она тогда ошибалась? Если ее призвание не настоящее, тогда что означает золотой ангел, посещавший ее в видениях?

«Если я – не Анжелина Рейес, кандидатка в послушницы ордена «Сестер Воплощенного Слова и Святого Причастия», тогда кто я? Анжелина Колтрейн, жена преступника, которого разыскивает полиция? Или заурядная мошенница и самозванка во всех отношениях?..»

Вопросы сыпались один за другим, слишком быстро для ее уставшего и перегруженного мозга. Так до конца и не разобравшись со всеми обвинениями и замешательством, все еще царившем в ее мозгу, она прижалась к Чарли и погрузилась в тяжелый сон.

Чарли обнимал спящую Анжелину, крепко и нежно прижимая ее к себе, чувствуя, как она подрагивает и постанывает время от времени. Он пытался успокоить ее, отогнать все волновавшие ее мысли, тихонько нашептывая ласковые слова и нежно поглаживая ее волосы.

Ничто не помогало.

Тогда он высвободился из ее объятий и встал, заподозрив, что это его близость так беспокоила ее. Он подошел к окну и опустился в кресло-качалку. Наблюдая за спящей Анжелиной и любуясь ею, Чарли задумался над происходящим. Ему давно следовало побыть одному.

Впервые за много лет его перехитрили. В последний раз это случилось в городке Секонд-Чанс, в штате Миссури, где он потерял брата, слишком доверившись незнакомцу. В Джейке Бэннере он видел ту же безжалостность, что знал и за собой, да еще способность увлечь людей, которых он потом откровенно использовал. Чарли доверился Джейку и сделал особо приближенным лицом в своей банде. Но именно Джейк оказался вонючим сыщиком из агентства Пинкертона. Тогда из-за него в перестрелке погибли почти все члены банды. Те немногие, что уцелели, бросили все и скрылись в Техасе, хотя теперь, размышляя над событиями того времени, Чарли вдруг понял, что те люди так никогда и не появились в Сан-Антонио. Его брат Билл вернулся в город свести кое-какие старые счеты, а был застрелен, как собака, у дверей банка Секонд-Чанс Бэнк. Его убили Бэннер и его партнер. С этого момента и начались ошибки Чарли в оценке им обстановки.

Чарли снова глянул на Анжелину. Она мирно спала, а все, что ее беспокоило до этого, исчезло.

«И что мне теперь с нею делать? Разве я когда-нибудь помышлял о том, что мне придется исчезнуть из ее жизни без оглядки? Мне хотелось от нее слишком многого, а она едва ли готова дать все это...»Глядя на нее, Чарли вдруг обнаружил, что впервые в жизни по-настоящему задумался о нормальной жизни – доме, жене, семье. Однако для того, чтобы все это было, ему придется убедить Анжелину, что она была бы гораздо лучшей женой, нежели монахиней. Какие аргументы он сумеет найти для этого, если сам четко осознает прямо противоположное?

«Никуда я не гожусь. И таким я знал себя всегда. У меня нет морального права губить жизнь неопытной и неискушенной девушки. Если оставить в стороне то, что я женился на ней ради ее же