– Кто?
– Колтрейн. На него объявлен розыск в Штатах за убийство. За его голову назначена награда в тысячу долларов.
Анжелина прикусила губу. Чертов Хуан Альварес. Она с самой первой встречи с ним чувствовала, что от него могут исходить одни неприятности. И она оказалась права – по крайней мере, дважды.
Отец медленно повернулся к Анжелине. Она старалась не показать своего страха под взглядом, полным едва сдерживаемого гнева.
– Это правда, дочь? – Да – И ты меня не предупредила?
– Вы не спрашивали.
Он долго смотрел на нее, потом отвернулся. Анжелина понимала, что добром дело не кончится. Им с Чарли надо уезжать с отцовской гасиенды как можно скорее. Она не удивилась бы, если бы этот человек не сдал своего зятя властям только для того, чтобы проучить своенравную дочь.
Отец помог Хуану встать на ноги и повел его прочь. Облегченно вздохнув, Анжелина повернулась к Чарли.
– Я подумала, нам лучше... – она замолчала, увидев, что ее муж потерял сознание и лежит на земле. – Черт побери... – пробормотала она и, подхватив юбки, побежала к дому, крича на ходу: – Мэтью, Марк, Люк, Джон, Тимоти, Питер!
И впервые в жизни, когда ей понадобилась их помощь, они тут же сбежались на ее зов.
Чарли плавал между небом и землей. Сознание то возвращалось к нему, то исчезало. Он слышал шум и суету, когда ученички Мигеля пришли отнести его в дом. Он слышал, как Анжелина резким голосом распоряжалась, чтобы они поторапливались и несли его осторожно. Он почувствовал, как его положили на кровать. Но когда Анжелина стала прощупывать рану, чтобы извлечь оттуда пулю, он выбрал более легкий для них обоих путь и ушел в темноту.
Он уже побывал там во время войны. Темнота была не самым плохим ощущением, особенно если сравнивать ее с болью. Чарли вспомнил свое временное пребывание в стране сновидений.
Тогда он с группой рейнджеров Мосби выполнял рейд по нарушению коммуникаций северян-юнионистов. Внезапно из темноты на них налетел отряд кавалерии в синей форме северян. Бой был коротким и кровавым. Противник отступил под жестким натиском рейнджеров-конфедератов.
Один из рейнджеров был убит, и Чарли ринулся в гущу леса, чтобы вынести его тело. Остальные после боя собирались неподалеку. Чарли спрыгнул с Гейба и в тот момент, когда он наклонился, чтобы поднять павшего товарища, из кустарника справа выскочил всадник. Выпрямившись, Чарли выдернул из кобуры револьвер, но тот прикладом ружья успел ударить ему по горлу. Казалось, что боль взорвалась у него в голове. Падая, Чарли услышал ружейный выстрел и решил, что темнота, опустившаяся на него, будет длиться вечно.
Придя в себя, он обнаружил, что находится во временном госпитале конфедератов – на самом деле это был не то сарай, не то конюшня одного из сочувствующих южанам, – живой, но говорить не мог. Через неделю Чарли снова сидел в седле и участвовал в боях. Ткань гортани на внутреннем шраме утолщилась и с тех пор его голос стал хриплым. Он так и не узнал, кто выбил из седла напавшего на него северянина, поскольку никто откровенно не признался в этом. Впоследствии Чарли всегда считал, что его спасителем был сам полковник Мосби. Но его самого он не осмелился спросить. Если бы «Серый призрак» захотел, чтобы Чарли об этом узнал, он бы ему сказал. До встречи с Анжелиной Чарли за всю свою жизнь по- настоящему уважал только одного человека – Джона Синглтона Мосби.
Когда Чарли на этот раз выбрался из темноты, первое, что он увидел, было озабоченное лицо жены, ангелом парящее над ним. Он протянул руку и пальцем расправил тревожную морщинку, залегшую между ее бровей. Анжелина улыбнулась нервной, натянутой улыбкой, за которую можно было принять ее слегка покривившиеся губы. Но ее обычно выразительные глаза по-прежнему оставались грустными и серьезными.
– Как вы думаете, Ангел, я выберусь? – проговорил он своим скрипучим голосом, а что-то, мешающее говорить, напомнило ему о том самом случае, когда он пришел в себя после удара, навсегда сокрушившего его горло.
– С вами все будет в порядке. Хуана благодарить не будем.
– Конечно, но я бы сказал, что спасся только благодаря вам. И я вам за это очень признателен.
Она кивнула в знак того, что принимает его благодарность, и нервно, как будто по срочному делу, отвернулась к большой миске, где отмокали в воде пропитанные его кровью полотенца. Он заметил, что она все еще одета в то самое белое платье, и решил, что пролежал без сознания не так уж и долго.
– Ну и как там поживает Хуан?
– Будет жить.
– Счастливец.
– Да уж... – Анжелина вздохнула и, оставив занятие, взглянула в зеркало над туалетным столиком, словно ей доставляло удовольствие разглядывать свое усталое и искаженное тревогой лицо. – Я же его чуть не убила, вы знаете об этом? И я смогла бы это сделать.
– Знаю.
– И такое чувство возникает каждый раз?
– Какое?
– Чувство безумной ярости, от которой леденеет все внутри. Оно охватывает тебя за секунду до того, как ты нажимаешь на курок. Я ощущала в себе такое ожесточение, что чуть не взорвалась, а когда выстрелила, почувствовала, что мне...
– Вдруг стало легко, – закончил ее мысль Чарли.
На какое-то мгновение Анжелина замолкла и не ответила ему, продолжая смотреться в зеркало. Потом с
