Словно угадывая ее страхи, Ник весь вечер вел себя легко и непринужденно. Он был превосходным поваром и без труда приготовил салат, заправленный ореховым маслом, и нежное, как пух, суфле из омара, пока занимал ее разговором на своей просторной кухне, а она потягивала белое вино и пыталась сосредоточиться на разговоре.
Потом они пили кофе в гостиной, расположившись визави на двух диванах и слушая музыку, и он не сделал ни одной попытки коснуться ее.
Украдкой бросая взгляд на часы, Лиз спрашивала себя, уж не передумал ли он, как тот жених, который надел свадебный костюм, но испугался и скрылся в неизвестном направлении.
Когда она уже начала чувствовать себя неловко в своем платье из тафты и шелковых трусиках, он подошел и сел рядом. Бережно взял ее руку и поцеловал, упиваясь ароматом духов.
– Итак, миссис Уорд, мы поднимемся наверх? – Она взяла его лицо в ладони и крепко поцеловала.
– Я думала, ты никогда не скажешь этого!
– Возможно, ты знаток Донна, но явно не читала лорда Честерфилда.
– А почему ты его читаешь? – Лиз поцеловала его руку.
– Потому что по поводу искусства обольщения он дает бесценный совет, которому я всегда стараюсь следовать, – Ник лукаво улыбнулся. – Соблазнять юных леди можно сразу после еды, но с матронами более почтенного возраста рекомендуется выждать время, чтобы дать ужину улечься.
Схватив диванную подушку, Лиз принялась колотить его по голове, пока он наконец не отнял ее и не понес протестующую Лиз по лестнице наверх.
Глава 30
Лиз лежала на резной деревянной кровати, ее одежду Ник в беспорядке раскидал по полу спальни, и теперь она нетерпеливо наблюдала, как он расстегивает рубашку и джинсы.
С самой первой их встречи на приеме в «Женской силе» Лиз мечтала об этом моменте, и теперь, когда он наступил, была рада, что они не стали спешить. Три месяца назад это был бы просто секс, пусть даже очень высокого класса. Но потом они все равно проснулись бы чужими, их тела насытились бы, но умы и сердца так и не узнали бы друг друга.
А завтра они проснутся любовниками и друзьями.
Улыбаясь ее серьезности, Ник лег рядом и стал нежно гладить ее, повторяя руками контур тела.
Словно внезапно очнувшись, она попыталась натянуть на себя простыню, чтобы прикрыть ею свой слишком мягкий живот, который выносил двух детей и, в отличие от живота Жасмен Лебон или Джейн Фонды, не вернул своей упругости ни за две недели, ни даже за два года.
– Не надо, – он стянул простыню вниз и положил одну руку на возвышенность ее живота, а другой стал гладить ее полные груди, – я люблю твое тело. Я найду с ним общий язык.
После этого оба не сказали ни слова. Ее поглотила нахлынувшая волна наслаждения, и она забыла все, забыла свое тело, забыла свои тревоги по поводу этой ночи, забыла даже, где она и, к своему стыду, с кем она.
Когда он лизнул свои пальцы и мягко погрузил их в нее, а потом прильнул к ней лицом, чтобы нащупать крохотную точку блаженства, она застонала и закрыла глаза. Для нее исчезло все, кроме этого центра безумного наслаждения.
Когда наконец ей стало казаться, что больше она не выдержит, что потолок ее блаженства достигнут и превзойден, и снова превзойден, когда спазм за спазмом потрясли ее и она почувствовала, что пот струится между ее грудей, когда ее дыхание стало частым, как у бегуна, он как-то понял, что время пришло, и она почувствовала неожиданное облегчение, словно теперь ее тело жаждало стать добычей. И поэтому она с радостью отдалась короткому яростному совокуплению и окончательному взрыву облегчения.
И только когда все было кончено и они лежали, переплетясь, на кровати, за сотни лет видевшей много любовных игр, но вряд ли видевшей такую, она заметила, что он снял презерватив, который лежал теперь между ними, мокрый и холодный.
И она сказала себе, что это был только благоразумный в наше опасное время шаг, и почти, хотя и не совсем, сумела подавить легкое чувство обиды, которое тенью мелькнуло в безоблачном небе ее второго пробуждения.
– С добрым утром, миссис Уорд. Ответьте мне на один вопрос. Как я могу сделать вас счастливой?
Лиз открыла глаза и увидела Ника в японском кимоно, с улыбкой склонившегося к ней и протягивающего ей чашку чая.
Принимая чашку, она улыбнулась ему в ответ:
– Какой это чай, «Лапсан сушон» или «Бритиш рэйл»?
– Боюсь, что «Бритиш рэйл».
– Тогда вы уже сделали меня счастливой.
– Перестань дурачиться. Как мне сделать тебя действительно счастливой?
Лиз была ошеломлена. Никогда раньше она не встречала мужчины, который хотел бы сделать счастливой ее. Большинство мужчин хочет, чтобы ты сделала счастливыми
– Ну ладно. Так, значит, что сделает меня счастливой? – Она взяла его руку в свои и прижалась к ней щекой.
Прежде чем ответить, на минуту задумалась:
– Жизнь, в которой у меня было бы достаточно работы, чтобы занять мозги, и достаточно времени, чтобы я могла наслаждаться своими детьми, и развлечениями, и сексом, и едой, и любовью – не забыть бы, любовью. И работой в саду. Я обожаю свои розы. Это один из первых признаков старости!
– Довольно скромные запросы, – он поцеловал ее руку.
– Да? Тогда почему же так трудно осуществить их?
– Совсем не трудно. Особенно теперь, когда ты встретила меня.
Он взял из ее руки чашку и поцеловал Лиз так крепко, что она забыла обо всем на свете, кроме того, как ей хочется поверить ему.
– Джинни, у тебя найдется свободная минутка?
Лиз выглянула из своего кабинета и увидела, что Джинни прощается с молодой женщиной, только что подавшей заявление в «Женскую силу», – ее младший ребенок пошел в школу.
Лиз улыбнулась. Джинни отлично справлялась с приемом новых кандидаток, она мгновенно создавала дружескую атмосферу беседы и всегда точно выясняла, не преувеличивают ли они свою квалификацию или – что было гораздо труднее – есть ли у них таланты, которые так и не нашли себе применения.
Наверное, Джинни потому так хорошо находила общий язык с сотнями своих собеседниц, что сама только что открыла в себе деловую жилку. Было одно удовольствие видеть, как она наслаждается своей работой и как эта работа у нее явно ладится. В «Женской силе» возникло естественное разделение труда: Джинни с ее открытостью и дружелюбием принимала заявительниц, а Лиз с ее деловой хваткой разыскивала работодателей и рекламировала новые услуги. Кстати, ей часто приходило в голову, что своим творческим подходом к делу она во многом обязана работе на телевидении.
Джинни вошла, и Лиз закрыла за ней дверь.
– Думаю, тебе было бы интересно взглянуть на это, – Лиз показала на документ на столе.
– А что это?
– Первый взнос по погашению банковского кредита. Сегодня я его сделаю.
Джинни закрыла глаза.
– Боже, какое облегчение! – Лиз потянула ее за рукав:
– Есть и еще кое-что интересное для тебя.
Она вышла вместе с озадаченной подругой из конторы и узенькими улочками вывела ее на главную торговую улицу Льюиса. Здесь между аптекой и универмагом «Вулворт» помещался большой демонстрационный зал электротоваров.
– Ты прожужжала мне уши насчет тесноты. Через месяц это помещение освобождается. Сегодня утром
