Хмыкнув, я спрятала «Болтушку» в сумку. Главное, чтобы ее не увидел Бизон. Иначе он обо всем догадается, и операции «Подсадная Бэлка» просто не состоится.
Я видела – Бизя на грани срыва. Если он не лежал на диване, уставившись в потолок, то стоял у окна и смотрел вдаль, на море. При этом на скулах у него играли желваки, а я точно знала: если у мужика на скулах заходили ходуном эти штуки – последствия могут быть самые непредсказуемые.
О том, чтобы идти сдаваться, он разговора больше не заводил, но я чувствовала, я понимала, что он может сделать это в любую минуту. Я даже отчетливо, с замиранием сердца, представляла себе этот момент: он развернется от окна, или резко встанет с дивана, оденет джинсы, рубашку, пригладит пятерней волосы и молча уйдет, хлопнув дверью. Или нет, не молча. Он подойдет ко мне, возьмет меня за подбородок, заглянет в глаза и скажет: «Прости, Элка. Я больше так жить не могу».
И никто не сможет его убедить еще немного, чуть-чуть подождать. Ни я. Ни Сазон. Никто. Его бесполезно будет просить, умолять, потому что, если Бизя что-то решит, с этим решением лучше смириться, чем биться лбом о бетонную стенку.
Только бы он продержался еще денек! Только бы у нас с Бэлкой все получилось.
Второго его ареста я не переживу. Я стала покладистой, как домашняя клуша. Елейной, как истосковавшаяся по мужскому вниманию старая дева. Кажется, я перегнула палку, потому что сегодня утром Бизя меня спросил:
– Беда, что ты задумала?
– Я?! Ничего, – испугалась я. – Жду, когда Гавичер что-нибудь для нас накопает.
– Нет, по-моему, ты что-то задумала, – пробормотал он и снова уставился в синюю даль за окном, туда, где небо сливается с морем и кажется, что весь космос у тебя на ладони.
Убедившись, что Михальянц не подвел, я помчалась домой. Домом я в последнее время стала называть особняк напротив банка «Морской».
Не заглянув к Бизону, я поднялась на третий этаж, оттуда по узкой лестнице выше – к месту добровольного заточения Юлианы.
Толкнув дверь, я обнаружила, что она заперта изнутри. Я вежливо попинала ее, но не получила никакого ответа. Тогда я пнула дверь так, чтобы стало понятно, что я никуда не уйду, пока мне не откроют.
В «светелке» панически кто-то забегал, что-то забормотал, захихикал, наконец, замок защелкнул и мне навстречу выскочил ... взлохмаченный Мальцев.
От удивления я громко икнула.
– Ой, доча, привет! – пробормотал Мальцев и скатился по лестнице вниз, на ходу застегивая ширинку светлых брючат.
Я еще раз икнула. Никогда Мальцев не называл меня «дочей», только Эллой, Эллочкой, Элюсей, на худой конец Элкой.
Икота привязалась, как осенняя муха. Я глубоко вздохнула, задержала дыхание, взяла себя в руки и зашла в «светелку» под куполом.
Юлиана не сочла нужным ни одеться, ни встать с кровати. Она сидела среди сбившихся простыней и подушек, и, улыбаясь, жмурилась, как сытая кошка на солнце. Похоже, Мальцев находился в отличной форме. Или, в отличной форме находился его кошелек?..
– Я рада, что вы не скучаете, – поприветствовала я Юлиану.
– Долго мне еще тут находиться? – лениво поинтересовалась звезда.
– Мне нужно ваша шляпа, – проигнорировала я ее вопрос. – Та, которая смахивает на клумбу, и... какое-нибудь самое нелепое платье.
– Какое платье? – нахмурилась Юлиана.
– Красивое! – поправилась я. Не стоит ее сейчас злить.
Звезда безропотно встала и, прикрываясь простынкой, потопала к чемодану. Порывшись в нем, она бросила в мою сторону что-то безумно алое, а следом – ту самую шляпу, в которой она прилетела, и в которой ее в первый день запечатлели фотографы всех городских газет. Схватив добычу, я, не прощаясь, умчалась.
Пробегая мимо Бизиной комнаты, я остановилась, на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Абсолютная тишина. Или пялится в потолок, или заворожено смотрит на море.
– Скоро все кончится, – одними губами сказала я. – Ты только потерпи. Ты только, пожалуйста, потерпи!..
Прежде чем оседлать «Харлей», я позвонила Гавичеру. На удивление, ответил он сам, а не Анна. Судя по звуку, детектив жевал что-то хрусткое и очень вкусное, потому что тягуче произнес в трубку: «м-м-м-м- да?!»
– Семен Борисович, мне понадобиться ваша помощь, – сообщила я детективу.
– М-м-м-м-да?! – удивился Гавичер и похрустел в трубку.
– Сегодня вечером, в десять, в скверике у клуба «Амнезия», состоится одно мероприятие...
– Читал-читал, – перебил Сеня. – Какие-то фейерверки в честь приезжей звезды. – Он перестал жевать и, судя по булькающим звукам, обильно запил прожеванное. – Только звезда-то вроде, того... молотком ударенная в больнице лежит?!
– Уже не лежит, – ответила я. Жуть, какой этот Гавичер «неконструктивный», как выразилась бы Генриетта Владимировна. Куда проще разговаривать с его Анной. – Сегодня вечером звезда при полном параде будет встречать гостей. И у меня есть все основания полагать, что убийца снова попытается ее...
– Убить? – проявил сообразительность Гавичер.
– Какой вы догадливый, – не удержалась от комплимента я.
– Работа такая, – вздохнул Гавичер и добавил: – Нервная. – И снова захрустел чем-то.
– Вы сухарики лопаете? – вежливо поинтересовалась я.
Он не ответил, но хрустеть перестал.
– И пивком запиваете!
– Кефиром, – жалобно поправил меня Гавичер. – Кефиром я сухарики запиваю!
– Врете. Кефир совсем по-другому булькает. Вам ли не знать этого, господин детектив?! За те деньги, которые вы срубили по моему делу, вы могли бы повнимательней меня слушать. Значит так, сегодня вечером молоточника вы должны задержать! На месте, так сказать, преступления!
– Я?!! – ужаснулся Гавичер.
– Вы, вы!! Оружие у вас есть?
– Есть у него оружие, – произнес вдруг голос Анны. – Здравствуйте, Элла! Я на параллельном!
– Рада вас слышать! – искренне поприветствовала я Анну.
– А если я откажусь? – вступил в разговор Гавичер. – Задержание, это, видите ли...
– Мои быки вам морду набьют, – попробовала я на вкус волшебную Бэлкину фразу и, как ни странно, она сработала.
– Во сколько, вы говорите, там ваше мероприятие? – елейным голосом поинтересовался Сеня.
Вечер выдался ясный, теплый, с полупрозрачными сумерками – замечательный вечер. А какие еще вечера могут быть на юге, у моря?
В скверик набилось много народу – гостей, журналистов, и просто зевак. Бэлка сидела за столиком, на небольшом подиуме, в некотором отдалении от толпы. Издалека она здорово смахивала на Юлиану. Поля шляпы-клумбы прикрывали ее лицо, рыжий парик вполне достоверно воспроизводил прическу звезды, а кошмарное платье цвета «коррида» и вовсе отвлекало внимание от возможных неточностей во внешности Бэлки.
Пока все шло, как по маслу. Играла музыка, народ, пританцовывая, сметал со столов бутерброды и ждал гвоздя вечера – фейерверков. Журналисты бегло и для проформы задали «Юлиане» по паре вопросов, на которые Бэлка за Юлиану так же бегло, общо и неконкретно ответила.
