– Мне!
– И что?
Я опять забыл, что хотел ей сказать. Похоже, я выпил чересчур много пива, и в этом пиве присутствовал димедрол. Нужно было выбрать заведение подороже, а не эту дешевую забегаловку.
– Ты хотел вон ту утиную грудку под брусничным соусом, – напомнила Беда мне то, что я хотел сказать.
– Я точно ее хотел?
– Точно, точно! Эй, Кармен, передай-ка сюда во-он ту тарелочку!
Кармен-Долорес и не пошевелилась. Она длинно-длинно, грустно-грустно что-то сказала по- испански.
Утку мне передал Михальянц. Он подскочил, как резиновый мячик и передал блюдо так, чтобы коснуться Элкиных пальцев.
Я выпил еще кружку пива и поразмышлял немного на тему – бить Михальянца прямо сейчас, или перенести разборки в спортзал «Динамовец», где мы махались с ним почти каждый вечер.
Кармен все говорила и говорила, она стала жестикулировать, показывая руками то на потолок, то на свой живот.
– Она говорит, что на ее родине свадьбы гораздо пышнее, женихи мужественнее, невесты красивее, а гости пьянее, – громко принялась переводить всем Элка. – Она говорит, что...
– Элла, вы что, действительно не знаете испанского языка?! – рассмеялся вдруг Михальянц.
– А вы что, Златослав, действительно его знаете? – ухмыльнулась Беда.
– Ну, не так, чтобы в совершенстве, – потупил черные очи Михальянц, – но смысл сказанного понять могу.
– И что же она говорит? Что у нее несварение от нашей пищи?
Гости засмеялись, потом затихли, с интересом слушая их диалог.
Кармен-Долорес тоже внимательно слушала.
– Нет, она говорит, что беременна, что у нее скоро родится сын, а никто об этом так и не узнает до родов. Она говорит, что ей нравится этот город, этот климат, эти люди, эта кухня, этот подвал, и что она любит Сазона, и тоже хотела бы точно такую же свадьбу. Вот, в принципе, и все. – Михальянц скромно потупился.
– Врешь, – ошарашено прошептала Элка.
Михальянц пожал атлетическими плечами и начал ковырять вилкой в тарелке.
– Черт, и кем же этот парень мне будет? – спросил я у Элки.
– Вроде бы дядей, – прошептала она.
– Испанский дядя, который на тридцать лет меня младше, – прошептал я. – Зашибись. Такого ни у кого нет.
– А мне он кем будет?! – требовательно вступила маман.
– Понятия не имею, – пожала плечами Элка. – Честно, не знаю! Эй, Сазон, ты что натворил?!!
– Отличился, бля, – проворчал Мальцев, налегая на коньячок.
Сазон завертел головой, захлопал глазами и крикнул:
– Вы о чем говорите-то?! Громче клювами хлопайте! Батарейки сели! – Он пальцем постучал себе по уху.
– Батарейки у него сели! – заорала Беда. – Лучше бы у тебя ...
Договорить она не успела.
– Горько! – крикнули гости.
– Горько!
– Короче, это снова не наша свадьба, – вздохнула Беда, глядя, как гости под мышки поднимают Кармен и Сазона и заставляют их целоваться.
– А мы нашу свадьбу в Сибирске забабахаем! – пообещал я ей.
– Третьей я не переживу, – отрезала Элка, встала и куда-то ушла.
Я не стал ее удерживать, пусть делает все, что захочет. Я начал грызть жесткую утиную грудку.
– Глеб, а теперь наш свадебный подарок! – заорал Колян, вчера приехавший из Владивостока. – Серж, Андрюха, тащите!
Парни встали, ушли, и через минуту внесли в зал большую коробку, перевязанную красной лентой. В коробке что-то шуршало.
Заинтригованный, я поднялся со стула. Вслед за мной встали все гости.
– Мы долго думали, Бизя, что тебе подарить! – торжественно сказал Колян. – У тебя ведь все есть и ничем тебя не удивишь! И вот нам один пацан подсказал... – Он развязал на коробке большой красный бант.
Я попятился и уронил стул. Я, кажется, начал догадываться какой пацан и что им подсказал...
Из коробки прямо на стол, опрокинув пару салатниц, выскочила обезьяна в красной жилетке.
– А-а-а-а-а-а-а! – заорал я и бросился вон из зала.
Я точно знал, что лучше убежать самому, чем пытаться прогнать эту тварь.
– А-а-а-а-а-а-а! – орал я и бежал, куда несут ноги. Позади слышался женский визг и звон бьющейся посуды.
Ноги вынесли меня в холл. Там на подоконнике, сидела Беда. Она мусолила во рту карандаш, а на коленях у нее лежала тетрадь.
– Что ты орешь? – отрешенно спросила она.
– Элка! Они подарили нам... Янку! Решили удивить, скинулись и подарили! Макс прикололся, сказал, что я мечтаю завести обезьяну!! Элка! – Я готов был разрыдаться, как баба.
– Да не расстраивайся ты так, – все так же отрешенно сказала Элка. – Что мы, с обезьяной не справимся?
– Я ее... не люблю!!
– А мы с нее жилетку снимем, помоем, блох выведем, памперс оденем, хорошая девочка будет. В Сибирск с собой увезем. Она с нашей собакой подружится, дом охранять будет.
– Хорошая девочка? – заорал я. – Да она же беременная!
– Да нагнал Макс про беременность, – отмахнулась Беда. – Жирная она просто. Жрет все подряд, вот и жирная.
– А вдруг не нагнал? Я это, Элка, кажется, боюсь обезьян... Я к Барсуку в изолятор попрошусь. Там тихо, кормят бесплатно и обезьян нет.
– Ничего. Стерпится, слюбится. Лучше скажи, как мне роман начать. Придумать ничего не могу!
– «Свадьба была в разгаре», – механически продиктовал я. – «Горько! – нестройно крикнули пьяные гости».
– Бездарное начало. Банальное и неинтригующее, – вынесла приговор моим литературным способностям Элка и что-то быстро записала в тетради.
– Занавес! – вдруг сказала она.
– Что?!
– Занавес, занавес! Антракт, господа! Топайте все в буфет!
Примечания
1
Подробнее об этом в книгах О.Степновой «Беда по вызову» и «Своя Беда не тянет».
2
См. книгу О.Степновой «Беда по вызову».
3
«Машка» – швабра, используемая на флоте, у которой вместо тряпки веревки (морск.)
