Перед Прониным находился трус, и навряд ли он знал что-нибудь еще, навряд ли ему бы доверили больше.
– Значит, – сказал Пронин, – вы были “почтовым ящиком”?
– Вы можете меня арестовать, но оскорблять не смеете, – заныл Копелевич. – У меня тоже есть достоинство…
– Одевайтесь и пойдемте, – сказал Пронин. – Захватите эти книжки и, проходя через магазин, постарайтесь не привлекать внимания.
– Но я, честное слово, ничего не знаю, – бормотал Копелевич, снимая синий халат и никак не попадая руками в рукава пиджака. – Я даже не знаю фамилию этого человека. Такой высокий и приличный гражданин. Серьезный и порядочный. Он уверял, что мне ничего не грозит. Кто бы мог подумать! Почему не оказать услугу? Я доставлял книги и мне давали иногда пятьдесят рублей, иногда семьдесят. А вы называете меня “почтовым ящиком”, точно я действительно пересылал какие-нибудь письма!
Он ныл, бормотал и притворялся, но Пронин готов был ему поверить, потому что люди, выполняющие обязанности “почтовых ящиков”, обычно бывают мало осведомлены о делах, в которых принимают участие.
В выходной день установилась пасмурная погода. Пронин с раннего утра тревожно поглядывал в окно на небо, но дождик так и не собрался, и Пронин с облегчением вышел на улицу и так все рассчитал, что Щуровский, выходя из своего подъезда, неожиданно столкнулся с Прониным.
– Чуть не разминулись! – обрадованно воскликнул Пронин. – А я к вам!
– Вернемся? – предложил Щуровский.
– Нет-нет, – отказался Пронин. – Не хочу вам мешать.
– Чем же мешать? – любезно возразил Щуровский. – Засиделся я, устал, вот и решил немного проветриться.
– Боюсь, надоел я вам, – сказал Пронин. – А то бы навязался в попутчики. Дорогой и поговорили бы.
– Напротив, – сказал Щуровский. – Вдвоем веселее.
Они постояли на тротуаре, обменялись несколькими ничего не значащими фразами, слегка поспорили, на чьей машине ехать.
– На моей, – настоял Пронин. – Сегодня я буду хозяином, а вы – моим гостем.
Поехали в Петровский парк…
– Хотел на дачу поехать, – пожаловался Щуровский, – да нет времени…
Пронин был недоволен поведением Щуровского. Рушились все предположения… Щуровский сидел, откинувшись на подушки, снисходительно посматривал по сторонам, указывал на каких-то отдельных, привлекавших его внимание прохожих, лениво переговаривался с Прониным и, по-видимому, откровенно и с удовольствием отдыхал.
Но, едучи по Ленинградскому шоссе, он внезапно предложил:
– А не навестить ли нам Ботанический сад?
Задача была решена, и Пронин мог праздновать победу…
– Стоит ли? – нехотя возразил он.
– Поедемте, – просительно сказал Щуровский и отдал шоферу распоряжение: – Двигайте в Ботанический сад.
У входа они купили билеты, вошли вместе с какими-то школьницами и нерешительно остановились у разветвления дорожек.
– Пойдемте куда глаза глядят, – предложил Щуровский, и они не спеша пошли мимо пестрых цветов и кустарников.
– Кстати, какие книги вы заказывали? – полюбопытствовал Пронин.
Щуровский принужденно усмехнулся.
– Как видно, вам доносят обо всем, что имеет теперь ко мне отношение?
– Зачем – “доносят”? – мягко возразил Пронин. – Гадкое слово. Дело в том, что продавец утверждает, будто вы заказывали именно книжки словаря.
– Ерунда! – сказал Щуровский. – Еще зимой у меня зачитали “Воспоминания” Вигеля. Дочь кому-то одолжила. Я и просил достать…
Они подошли к отделу южноамериканской флоры. Посреди холмика возвышалась агава. Голубовато- зеленые, толстые и сочные листья с зазубренными краями пучком торчали из земли. Пронин мельком взглянул на растение и указал на росшие вблизи низкорослые деревца
– Интересно, какие они на родине?
– Посидим, – предложил Щуровский.
Они сели на садовую скамейку, недавно окрашенную зеленой краской.
– У вас нет папиросы? – спросил Щуровский.
– Я же не курю, – сказал Пронин.
Щуровский поднялся.
