Раздаются шаги, входит товарищ городского головы Т е е с а л у благообразный господин в шубе, за ним дежурный полицейский Л у т с с винтовкой.
Лутс поворачивает выключатель. Загорается лампочка на длинном кривом шнуре. Освещается зал: нары у стены, железная печка-времянка с коленчатой трубой, которая выходит наружу через одно из окон. Наверху - хоры; видна дверь, ведущая с хор на лестницу. Вдоль стен - ряды великолепных бра. Звезды на окнах - грязно-желтого цвета, в мрачном черном орнаменте. В этом зале еще недавно молились. Сейчас на нем печать гонения и одичания. Лампочка на кривом шнуре горит одиноко и испуганно.
Т е е с а л у (осматривается; ему не по себе, но с кроткой твердостью он выполняет свою обязанность). Надо больше света. Эти углы будто специально для убийства.
Л у т с. Можно больше света. Хотя - убивают и при свете. (Зажигает одно бра, потом еще одно, потом все.) Вот при таком свете убили раввина. (Сообщив это, тушит все бра, кроме одного.) При желании можно много света.
Т е е с а л у. Пусть они вымоют пол.
Л у т с. Это от беженцев грязь. И всего ведь одну ночь тут ночевали. Сколько на свете детей и женщин, удивительно, - идут, идут... Господин Теесалу, у нас котла нет.
Т е е с а л у. Придется обойтись как-нибудь.
Л у т с. А из бывшего детского дома?
Т е е с а л у. Взяли в госпиталь.
Л у т с. Так они должны варить суп в ведре. Пока их будет десять, это ничего. А когда их будет сто?
Т е е с а л у. Почему вы думаете, что их будет сто?
Л у т с. Сепре сказал, что немецкий комендант обещал дать городу сто человек пленных.
Т е е с а л у. Мы просили сто; но пока нам дают только десять.
Л у т с. О! А мы просили сто? Это бы хорошо - сто...
Т е е с а л у. Да, для ремонта. Городу нужен ремонт. Мостовые...
Л у т с. Да, да. Ремонт... А нам дали только десять? Напрасно: те девяносто все равно помрут. Из лагеря каждое утро вывозят полный грузовик покойников... Картофель привезут?
Т е е с а л у. Завтра. Картофель придется расходовать экономно. Капусту можете давать без ограничения. Кипяток тоже. Кипяток очень бодрит.
Л у т с (без большой уверенности). Да-а...
Т е е с а л у. Мороженая капуста полезна в сыром виде. В ней много витаминов. А картофель экономьте. Я на вас полагаюсь, Лутс, как на старого солдата.
Л у т с. Варить, значит, в ведре... Ну, хорошо. Господин Теесалу, я вас помню вот таким мальчиком в переднике, скажите мне: раньше мы когда-нибудь экономили картофель?
Т е е с а л у. Ну, это... разговор не ко времени и не к месту. Война, Лутс, война! Одним словом, сегодня вы примете первую партию. (Уходит.)
Л у т с. Одним словом, одним словом... Одним словом.
Бормоча, ставит винтовку в угол, уходит. Слышны шаги, поднимающиеся по лестнице. На хоры входит В а л я. На ней осеннее пальто, из которого она выросла, и шапочка набекрень. За плечами, на лямках, мешок. Валя садится на нары и медленно спускает лямки с плеч. Возвращается Лутс с охапкой дров, сбрасывает дрова у печки.
Одним словом.
Валя кашляет.
Вернулась?
В а л я (откашлявшись). Да...
Л у т с. Забыла что-нибудь?
В а л я (греет пальцы дыханием). Нет...
Л у т с. А чего пришла?
В а л я (легко). Ей-богу, не дойду.
Л у т с. А куда тебе приказ идти?
В а л я (греет пальцы). Гдов.
Л у т с. Гдов. Там родственники?
В а л я. Никого нет.
Л у т с. А зачем тебе туда идти?
В а л я. Я не знаю.
Л у т с. Гдов. Это близко: километров, должно быть, семьдесят или восемьдесят. Надо идти, если приказ.
В а л я. Не пойду я никуда.
Л у т с (усаживается, закуривает). Все пошли, а ты не хочешь?
В а л я. Они тоже не хотели. Они поумирают, пока дойдут.
Л у т с. Так ведь пошли. Послушались.
В а л я. Ну и пусть их. Не надо было слушаться.
Л у т с. А ты куда?
В а л я. Я - тут. (Разувается.)
Л у т с. Тут больше нельзя. Тут будут пленные.
В а л я. Вот и я буду. Я тоже пленная.
Л у т с. Ты не пленная.
В а л я. А кто я?
Л у т с. Ты беженка.
В а л я. Почему беженка? Мы не бежали, нас погнали к немцам в тыл. (Показывает туфлю.) Можно в таких туфлях пройти семьдесят километров по снегу? (Снимает чулок.) И в чулках снег.
Л у т с. Напрасно ты. Не придется тебе тут быть. Знаешь, с пленными как строго? Нельзя им в одном помещении с жителями.
В а л я. А пленные - не жители?
Л у т с. Какие же они жители, когда они пленные?
В а л я (надевает чулки, которые вынула из мешка). Вы меня выгоните?
Л у т с. Прикажут - выгоню, конечно.
В а л я. Если прикажут выгнать, то прикажут, куда меня отвести, правда ведь?
Л у т с. Как же, вот сейчас побегут искать тебе квартиру. Вас тысячи проходят каждый день.
В а л я. А если я опять приду, и опять, и опять? Вы меня застрелите?
Л у т с. Ну... Я не застрелю.
В а л я. Бить будете?
Л у т с. Ну... Мне нельзя тебя бить. Ты - девушка.
В а л я. В тюрьму посадите?
Л у т с. Да, это может быть.
В а л я. В тюрьме, по крайней мере, будет где просушить чулки.
Л у т с. Ты глупая. Такая большая девушка и такая глупая. Пойди к немецкому коменданту, может, он разрешит тебе остаться в городе.
В а л я. Ходила.
Л у т с. Ну?
В а л я. Он одно кричит: вег, вег, цу фусс, цу фусс... Попробовал бы сам цу фусс по такому морозу в дырявых туфлях.
Л у т с. Ты подумай. Тут будут жить солдаты. Сначала - десять солдат. Потом - сто солдат. А ты - девочка. Молоденькая. Как же можно?
В а л я. При чем здесь молоденькая или старенькая?
Л у т с. Я беспокоюсь за твою нравственность.
В а л я. Побеспокоились бы лучше печку затопить.
Л у т с. Это нельзя.
В а л я. Почему?
