Он был ранен, и не было времени с ним возиться, и скорее всего он все равно бы умер, но Тревис взял и прикончил его собственными руками!
– И я делал то же, – просто признался Джон. – Иногда милосерднее пристрелить человека, чем предоставить ему мучиться до конца. Господь свидетель, как тяжко это делать! А с Тревисом мне пришлось сражаться рука об руку, и я хорошо узнал его. Из-за несчастий, свалившихся на него в прошлом, он ушел в себя и возвел незримую стену отчуждения и холода. Но за суровой внешностью скрывается доброе сердце.
Китти ошеломленно молчала. Ей с трудом верилось в то, что рассказал о себе и о Тревисе отец. Значит, ни того, ни другого она не знала до конца.
– Я видел своими глазами, как Колтрейн остановился, чтобы напоить раненого конфедерата. Мальчишка так и умер у него на руках. А другого он перевязал, чтобы тот не истек кровью. И не раз и не два он отдавал свою порцию больным или раненым. Нет, дочка, Тревис вовсе не так плох, как тебе бы хотелось думать. Он просто спрятался за этой своей стеной, чтобы больше никто не смог ранить ему душу. У всякого есть свой запас прочности, и у всякого он имеет свой предел.
– Да я и не спорю с тобой. Однако мне пришлось узнать его совсем с другой стороны. Я никогда не забуду то, что он сделал со мной, со всей моей жизнью. И оттого я ненавижу его и жду не дождусь, когда навсегда смогу вычеркнуть его из своей жизни.
– Да пойми же ты, – усмехнулся Джон, – что если двух мулов запрячь с разных концов, они не стронут фургон с места! А вот если встанут рядом, то помчатся, как ветер! Ты чертовски красивая девчонка и привыкла, что мужчины готовы умереть ради твоего удовольствия, ради твоей причуды. А Тревис не таков. Тебе никогда не обвести его вокруг своего миленького пальчика и не заставить плясать под свою дудку. Вот оттого-то вы и ссоритесь.
– Это неправда! – взорвалась Китти. – Натан тоже не хотел соглашаться со мной, упрямо стремясь превратить меня в обычную клушу и лишить права на собственную жизнь! Он тоже не хотел уступать мне ни в чем!
– Тут речь идет о другом! Натан воспитан в сознании того, что назначение женщины – быть женой и матерью, но не более. И он боролся за привычный ему образ мыслей – вот и все. Хотя, я полагаю, в иных вопросах частенько уступал. Почти все мужчины поддаются на маленькие женские уловки. Но не Колтрейн. Он никогда не выпустит ситуацию из-под контроля – и вот эта его черта больше всего тебя и бесит, дочка.
– Да я вообще не желаю о нем слышать! – воскликнула Китти. – Я же столько раз повторяла тебе, папа! Я его ненавижу! Мы оба ненавидим друг друга. Разве так трудно это понять?!
– Ох, Китти, у тебя талант усложнять простые вещи! Толковали мы про это с Сэмом и решили…
– Похоже, все вы решили сунуть нос в мои дела! – Она вскочила на ноги, чувствуя, как на глаза набегают злые слезы. Не хватало того, чтобы Тревис стал причиной ее размолвки с отцом! Какое у него право вклиниваться между Китти и Джоном и разрушать их дружбу, которой она так дорожила?!
А Джон все так же ехидно хихикал, пока Колтрейн не подошел к ним вплотную. На продолжение спора не оставалось времени. Капитан, даже не посмотрев в сторону Китти, сел рядом с Джоном и сказал довольно мрачно:
– Я только что получил новый приказ от генерала Гранта.
– Так я и знал, – кивнул Джон. – Ну что ж, послушаем.
– Сведения секретные, – напомнил Тревис, сердито посмотрев на Китти. – И хоть она твоя дочь, Джон, но по-прежнему предана нашим врагам. В ее присутствии я не имею права обсуждать нашу стратегию.
– Да провались ты к дьяволу, Тревис Колтрейн, со своей чертовой стратегией в придачу! – выкрикнула Китти.
– Китти! – одернул ее Джон.
– Хватит, мне уже тошно от всего этого! Я хочу отправиться в Ричмонд, чтобы снова быть полезной своему народу! Вы вольны оставаться здесь и выполнять свой хваленый долг, зато мне здесь делать нечего! Ах, папа, ну разве ты не видишь, что он делает с нами?! Он же старается поссорить нас, возвести между нами стену! И лучше я поскорее уеду отсюда, пока он не добился своего! – И она поспешила прочь, обливаясь слезами, и крикнула через плечо, в последний раз с гневом взглянув на Тревиса: – Папа, я попрощаюсь с тобой позже, наедине!
– Прости, – неловко вымолвил Тревис. – Я знаю, тебе нелегко.
– Она поступает правильно, – задумчиво откликнулся Джон. – Ее сердце принадлежит Югу, и так будет всегда. Не дело для Китти крутиться среди нас. А судя по всему, нашим спокойным денькам пришел конец.
– Верно. Мы вместе с Шерманом направляемся на юг, на Атланту. У него армия примерно в сотню тысяч человек, и он собирается использовать кавалерийскую разведку. И даже персонально пригласил к себе нас троих. Сэм сказал, что готов отправиться хоть сейчас. Генерал Грант полагает, что и мы поедем с ним.
Джон взял мелкий камешек и кинул вслед Китти. Она резко обернулась. Джон помахал ей рукой. Тревис отсалютовал с мрачной издевкой. Китти сердито помчалась вниз, споткнулась, кое-как сохранила равновесие и припустила еще быстрее.
– Тревис, – обратился к другу Джон, не скрывая тревоги, – как по-твоему, что будет дальше? Сработает ли план Гранта? Падет ли Юг под нашим нажимом?
– Да, да и да. Нам предстоит столкнуться с армией генерала Джозефа Джонстона. Шпионы доложили, что он перестроил армию Теннесси. Точно неизвестно, сколько в ней солдат, но скорее всего примерно столько же, сколько у нас. А нам с тобой и Сэмом как раз и поручено разведать, какими силами он располагает. И мне кажется, что так или иначе ждать осталось недолго и война кончится скоро.
– Ну а что ты станешь делать после войны? Разве об этом ты не задумывался?
Тревис, пожав плечами, продолжал следить за удаляющейся Китти.
– Насколько мне известно, Сэм собрался вернуться на болота. Ну а я скорее всего отправлюсь в Калифорнию.
