ГЛАВА 4
Руби почти бежала, чтобы не отстать от Олафа и Торка, широкими шагами идущих по улицам города. Очевидно, дом Олафа был на самой окраине.
Она попыталась расспрашивать обо всех диковинных вещах, которые встречала по пути, — грубых постройках с черепичными крышами, красивых детях, игравших на порогах домов, ремесленниках, выставлявших на продажу неуклюжую мебель и искусно сделанные украшения, но мужчины либо отделывались односложными репликами, либо просто не отвечали.
В натертую ступню врезался камешек, и Руби, упрямо плюхнувшись на скамью рядом с мастерской резчика по дереву, стала ждать, пока Олаф и Торк заметят, что она отстала. Долго сидеть ей не пришлось.
— Какую проделку ты затеяла сейчас? — угрожающе поинтересовался Торк.
— Никакой. Просто в туфлю попал камешек, и бок заболел, а вы что, бежите бостонский марафон?
— Марафон?
— Неважно.
Руби вновь завязала шнурки рваной кроссовки с тяжелым предчувствием того, что придется не раз повторять это слово, прежде чем она проснется.
Торк нетерпеливо нахмурился:
— Надевай чертову туфлю и перестань ворон считать.
— Совершенно ни к чему так вопить, — пробормотала Руби.
Олаф, весело улыбаясь, наблюдал за ними.
— Такая обувь мгновенно развалится, стоит только очутиться на поле битвы или когда тебя буря застигнет, — презрительно заметил Торк. — Меч тут же проткнет ткань.
Руби невольно усмехнулась.
— Ты прав, для сражений они не подходят, зато в самый раз хороши для бега трусцой.
— Бега трус… Это еще что такое, черт побери?
— Сейчас покажу.
Руби побежала по улице в том направлении, куда они шли. Только через несколько мгновений Торк и Олаф опомнились и, сообразив, в чем дело, бросились в погоню. Торк вцепился ей в руку и заставил остановиться.
— Думаешь, что сумеешь сбежать? И оставишь меня оправдываться перед Зигтригом?
— Нет, — запротестовала Руби, — просто показывала, что такое бег трусцой. В моей стране этим занимаются мужчины и женщины, чтобы упражнять тело.
И она, отдернув руку, обежала вокруг него для пущей наглядности.
— Кровь Тора! Зачем им это нужно? Разве мужчины не закаляют тело ежедневно, упражняясь с мечом и топором? А женщины? К чему им так бегать?!
Руби попыталась ответить, но поняла, что это невозможно. Как можно объяснить, что в ее времени мужчины и женщины просиживают целыми днями в офисах, служба в армии — дело добровольное, а самые трудные упражнения заключаются в том, что нужно загнать маленький мячик клюшкой в лунку. А современные женщины делают многое из того, что показалось бы викингам попросту неприличным.
Она пожала плечами. Торк с отвращением оглядел ее. Этот холодный оценивающий взгляд ранил Руби.
— Ты не веришь, что мы женаты, так?
Торк грубо, пренебрежительно фыркнул:
— Перестань молоть чушь! Конечно, кто-то может поверить, что ты внучка Грольфа, но моя жена?! Никогда! — И, издевательски ухмыльнувшись, добавил: — А может, ты просто домогаешься меня? Поверь, ты не первая! Возможно, горячая кровь заставила тебя следовать за мной, но я не был женат ни на одной, тем более на такой, как ты.
— Паршивый эгоист, почему? Что во мне плохого?
Торк снова брезгливо оглядел ее с головы до ног.
— Клянусь Тором, девчонка, ты скорее походишь на мужчину своими короткими волосами и дерзкой речью. А на костях почти нет плоти. Мужчины любят женщин мягких и нежных.
— Я видела выражение твоих глаз, когда мы стояли в холле, — напомнила Руби, преодолевая смущение. — Ты не остался равнодушным.
— Ха! А ты ожидала чего-то другого? Кровь Тора! Да у каждого мужчины в холле копье дыбом встало, когда ты сняла одежду и бесстыдно выставила напоказ это странное белье!
Горящие глаза откровенно ласкали ее, напоминая о том, что Торк знает,
— Копье! Выставила! — захлебнулась Руби, но тут же, успокоившись, улыбнулась и ответила ему таким же взглядом. Долгая жизнь вместе позволила ей изучить его вкус. Кого он пытается обмануть?
— Ты ошибаешься, если считаешь, что я ничем не могу привлечь тебя, — вызывающе бросила она, высокомерно подняв подбородок. — И что ты не женился на мне. Я знаю больше о твоем сексуальном либидо, болван, чем любая женщина на земле. Хочешь заключить пари?
— Побиться об заклад? — рассмеялся Олаф. — Женщины об заклад не бьются, только мужчины!
— Клянусь всеми богами, никогда я не встречал подобной женщины, — покачал головой Торк.
— Хорошо, так как насчет пари?
— Нет, я не спорю с женщинами, особенно если должен обязательно выиграть.
Но, несмотря на хвастливые слова, Руби с удовольствием заметила неуверенность в его глазах.
— Пойдемте, — нетерпеливо вмешался Олаф! — Я два года не был в Джорвике, и мне не терпится увидеть жену.
Он многозначительно поднял брови.
Пройдя с милю по узким улочкам, они попали в более малолюдную часть города, где дома были больше и дальше отстояли друг от друга. Они остановились перед самым внушительным зданием, выстроенным из того же материала, что и другие, но отличавшимся тяжелыми дубовыми дверями и добротными хозяйственными постройками. Длинный участок скошенной травы вел к реке.
Неожиданно дверь открылась, и из дома вывалилась целая орда вопящих девчонок от пяти до пятнадцати лет, всех оттенков рыжего.
— Отец! Отец!
— Наконец-то ты дома!
— Что ты мне привез?
— Надолго приехал?
— Подними меня! Подними!
— А ты возьмешь меня покататься на лодке?
Младшие ухватились за руки Олафа, остальные сгрудились вокруг, обнимая отца. Тот широко улыбался, пытаясь с истинно родительским терпением ответить на все вопросы. Наконец, осторожно опустив на землю младших дочерей, он объявил:
— Девочки, познакомьтесь с нашей гостьей.
И, знаком велев Руби выйти вперед, гордо сказал, показывая на каждую девочку, начиная с самой младшей:
— Руби, это мои дочери: Тира, Фрейдис, Тири, Хильд, Сигрун, Гунна, Астрид.
Семь! У него семь дочерей!
Женщина, стоявшая в дверях и молча наблюдавшая за встречей, знаком подозвала Торка и что-то шепнула ему. Он зашел за угол и исчез из виду. Потом Джида с улыбкой повернулась к мужу. Она была очень хорошенькой. Белокурые волосы, заплетенные в косы, были короной уложены на голове. Почти тех же лет, что и Олаф — около тридцати пяти, Джида была маленькой, слегка полной и женственной — именно тот идеал женщины, о котором толковали Олаф и Торк.
— Добро пожаловать домой, муженек, — мягко приветствовала Джида, выступая вперед.
— Эх, хорошо снова оказаться дома, — широко улыбнулся Олаф, с громким криком подхватил жену на руки и закружил, крепко обнимая. Джида спрятала лицо у него на груди, вцепившись в плечи мужа. Когда она подняла затуманенные глаза, Олаф нежно поцеловал жену и решительно понес в дом, оставив всех за
