дам призывно поблескивали, ветерок с Байкала нес приятную прохладу...
Настроение у всех присутствующих было замечательным. Первый день испытаний удался на славу! Даже Тимофей позабыл свои утренние похмельные клятвы относительно кефира, хоть, когда сам Берсентьев налил ему первую стопку, попытался было прикрыть посудину ладонью. Но, перехватив несколько удивленный взгляд генеральской дочки, залихватски махнул рукой: дескать, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! Что он, не настоящий мужик?! Вон как «Нерпочка» себя лихо показала, а в ней ведь и его, Котельникова, труд и мысль. Так что... Тем более о «последнем огурце» речь не шла, а шла она об изумительной вяленой маралятине, нежнейшем копченом сале с особыми китайскими специями вроде маринованных побегов бамбука, ароматном, словно только что из духовочки, байкальском омуле. И еще о многом таком, о чем молодой инженер даже не слышал раньше.
Первый тост хотел произнести генерал-майор, как старший по званию, но Полундра его опередил:
– За силу русского оружия, за славный Андреевский стяг и непобедимый Военно-морской флот! – торжественно произнес Павлов, поднявшись из-за стола.
Все, включая женщин, выпили стоя.
Ну а затем пошло-поехало известной накатанной дорожкой хорошей русской пьянки. «За нашу оборонную науку, лучшую в мире», «За дорогих гостей – североморцев», «За гостеприимных хозяев», «За озеро Байкал, чтоб всегда ему оставаться самым чистым на планете»... и так далее. Не забыли, конечно, и коронное «За прекрасных дам».
Сергей выпивал очень понемногу, осторожно и аккуратно, больше налегая на закуску. Он прекрасно помнил, что в ближайшие дни, как бы не завтра, ему опять идти под воду, а эта стихия шуток не любит!
Как всегда бывает на подобного рода посиделках, компания быстро распалась на отдельные группки: Полундра негромко разговаривал с уже захмелевшим Берсентьевым, генеральша оживленно щебетала о чем-то с Михаилом и Тимофеем, поочередно строя глазки обоим, Леночка влюбленно смотрела на героического подводника, умудряясь при этом отвечать что-то невпопад на комплименты приосанившегося после третьего стопаря прапорщика...
– Нет, с ракетой – эт'ты здорово, – вальяжно-покровительственным тоном говорил раскрасневшийся от выпивки генерал. – Ракета – эт'я поним-маю! Но вот как же ты от эхолота упрятался? Или этот косорукий тебя по неумению прошляпил? Ты как вынырнул прямо у нас под носом, так у него аж варежка во всю рожу стала, хе-хе-хе!
– Не прошляпил прапор, – добродушно отозвался Полундра. – Просто я в подводные прятки неплохо играть умею, а «Нерпа» небольшая и очень маневренная, с таким аппаратом, чтобы места для укрытия от эхолота не найти? Да я сам последней шляпой был бы! Там, ближе к берегу, где рыбокомбинат был, метрах в четырехстах нашел я симпатичную такую донную ямку. Залез в нее, как в норку, вот меня сверху и не видно никакому сканирующему лучу, он «Нерпу» как элемент донного рельефа воспринимает. Катер надо мной раза три прошел. Глубина? Средняя глубина с полсотни метров. Но вот что самое интересное: я в этой яме очень странные вещи обнаружил.
– Сундук, что ли, с золотом? – пьяновато засмеялся Берсентьев. – Клад пиратский... Ну что там, кроме металлолома, ржавой бочки из-под омуля можно сыскать?
– Вот-вот, металлолом... – сказал Павлов враз посерьезневшим тоном. – Вертолет там лежит, «Ми-26». Именно что ржавый, но не очень. А чуть в сторонке, яма-то вместительная, грузовой «Урал» с кунгом. Причем вертолет...
– Постой-постой! – перебил его генерал-майор. – Транспортный вертолет, говоришь? Дай-ка вспомнить... Да! Точно! Чуть больше двух лет назад случился у нас пренеприятный случай: пропал вертолет, прямо как в воду канул. А он, значит, и впрямь – в воду. Так что, говоришь, с вертолетом?
– У меня не слишком много времени было, – Сергей говорил сейчас таким тоном, словно бы сам сомневался в увиденном, – да и муть мы с «Нерпой» подняли, видимость на пятидесятиметровой глубине и так не ахти, а когда еще ил со дна поднимается от горизонтальных винтов... Но, по-моему, у вертолета хвост как-то странно измочален. Словно... Словно бы из крупнокалиберного пулемета. Бортовой номер вертолета я разглядел, кстати.
С другого конца стола, где сидела Виктория Берсентьева, раздалось еле слышное сдавленное «Ах!». Полундра поднял на нее удивленный взгляд и поразился перемене, произошедшей с этой холеной дамой.
Лицо генеральши пошло пятнами лихорадочного румянца, дыхание стало частым, неровным, нос, казалось, хищно заострился. А глаза... Нет, Сергей Павлов не мог ошибиться, видел он такие глаза! Сложная смесь страха и алчности, вот что читалось в них.
– Пу-ле-мет? – недоверчиво протянул Берсентьев. – Да еще крупнокалиберный? Будет тебе, старший лейтенант, эт'тебе показалось! Откуда там мог взяться пулемет?
– Голову на отсечение не даю, – задумчиво откликнулся Полундра, не отводя взгляда от лица генеральской супруги, – может, и показалось.
А Виктория Владимировна уже взяла себя в руки, мило улыбалась. Никто, кроме Полундры, не заметил в ее поведении ничего особенного.
«Тоже, наверное, померещилось, – подумал Сергей, – что ей до какого-то вертолета? Все, надо кончать с выпивкой на сегодня, а то черт-те какая дичь в голову лезет».
А вслух спросил:
– Ладно, но грузовик-то с кунгом там откуда? Его уж я точно видел!
– А! – махнул рукой Берсентьев, которому эта тема явно становилась в тягость. – Мало ли... Всякой дряни на дне хватает. Давай-ка, старлей, еще по одной, за Северный флот!
«Ну-ну, – подумал Сергей. – Не хочешь ты об этом говорить, почему, интересно? Хорошо, пойдем у тебя на поводу, но заметочку себе сделаем. Разберемся со временем».
– Папа! – чуть капризным тоном вклинилась раскрасневшаяся от вина Леночка. – Дай мне тоже с нашим гостем поговорить!
Глаза девушки весело блестели, она стала необыкновенно мила и сама отлично чувствовала это.
– Конечно, доча, – тут же согласился очень довольный таким оборотом дела Берсентьев. – А я пока с ученым побалакаю, ну страсть как науку люблю!
– Вам не бывает страшно под водой? – Леночка кокетливо улыбнулась Сергею.
– Давай на «ты», – предложил ей Павлов. – Называй меня Сергеем, а если хочешь – Полундрой, это меня друзья так прозвали. Страшно? Всякое бывало. Главное – своему страху не поддаться! Не мы, Лена, а нас враги бояться должны. Знаешь, как боялись моряков-подводников немцы во время войны? В России подводный флот всегда был грозен: мой курсовой офицер в училище служил когда-то под началом самого Александра Маринеско! И мне он еще трофейный бинокль подарил. Бинокль, к которому прикасался сам легендарный Маринеско. Этот бинокль с тех пор всегда со мной, как талисман.
– Ой, – смутилась девушка, – а я не знаю, кто такой Маринеско. Расскажи, Полундра!
Сергей только головой покачал: коротка же ты, людская память! Вот тебе и «Никто не забыт...». Дочь генерала, а такого героя, как Александр Иванович, не знает! Ну ничего, мы это упущение сейчас исправим.
– Он черноморец по рождению, одессит, – начал Павлов рассказ о человеке, перед делами которого преклонялся. – Но прославился на подлодках Балтфлота. Ему в тридцать пятом всего двадцать два года исполнилось, а он уже был штурманом на «Пикше», это Щ-306, по предвоенным временам – самая лучшая субмарина в мире.
Прапорщик, заинтересовавшийся рассказом Сергея, пододвинулся ближе.
– Что, неужели и ты ничегошеньки о лучшем подводнике Второй мировой не слышал? – недовольно спросил у него Полундра.
– Да так... – неопределенно отозвался тот. – Слухи всякие. Ты расскажи про него, как взаправду все было.
– Летом сорок второго он уже командовал «М-96». И, почти сразу, как принял командование, пустил ко дну немецкий транспорт, за что получил Звезду Героя. Но по-настоящему он прославился на другой субмарине, на «С-13».
– О, вот о ком ты вспомнил! – раздался голос Никифорова. – Маринеско каждый моряк с киндеров знает! А какая модель была эта «С-13», это что-то... Настоящий подводный крейсер, хоть и дизельный. У фрицев
