стола.
Дивьез уже слишком долго ничего не ел, общаясь со своими предыдущими гостями. Он начинал чувствовать голод, а когда он был голоден — это его раздражало. То, что он раздражен, заставляло его нервничать, а когда он нервничал, то страшно хотел есть. Этим он объяснял свой неуемный аппетит, который в данный момент как раз начинал разыгрываться. Тянуть время смысла он не видел. Жестом приказав пилоту сесть, он облокотился о стол, навалившись на него всей своей массой.
— Твоя задача, майор, провести разведку в районе крушения русского сухогруза, — начал он. — Меня особенно интересуют следующие пункты: крепко ли он застрял и не сумеет ли самостоятельно сняться с мели.
Поерзав на кресле, он вздохнул и продолжил:
— Заберешь оттуда нашего лоцмана и… его помощника, — он чуть было не ляпнул «моего помощника», но вовремя спохватился. Пилоту не обязательно много знать. Даже вредно. Дольше проживет. — Еще раз предложишь русским эвакуироваться с судна. Если согласятся — возьмешь по максимуму, сколько сможешь. Сразу докладываешь, чтобы вылетали за остальными. Твое командование в курсе… В любом случае доставляешь мне наших людей, уяснил? Выполняй.
С неописуемым облегчением летчик выскочил из кабинета. Он даже готов был расцеловать заносчивого секретаря, который, кстати сказать, в другой обстановке, может, и не отказался бы от такого предложения, учитывая хотя бы то, что он слишком часто посматривал на свое отражение в маленьком зеркальце, а в его столе лежали, кроме всего прочего, гигиеническая помада и тональный крем.
Теперь, когда майор стряхнул со своих широких плеч напряжение, как листву с осеннего дерева, он обратил внимание на чрезмерную для обыкновенного мужчины холеность секретаря. Усмехнувшись про себя, он подмигнул парнишке — в конце концов, у каждого свои недостатки, как говорится в одном известном фильме. Вырвавшись из мрачного здания, вертолетчик облегченно вздохнул, нацепил фуражку и решил, что обязательно напьется вдрызг, когда вернется с задания.
Глава 17
Соленая морская вода струйками стекала по лицу Фернандо Гуэрильо, по его разодранной рубахе и шортам, образовывая вокруг его ног неровную лужицу, быстро подсыхающую под напором тропического солнца. Оно светило вовсю, было жарко, а тело лоцмана била крупная дрожь. Покачиваясь на непослушных ногах, он стоял на краю люка, ведущего в трюм. Перед ним грозно возвышался, отбрасывая на него тень, Сергей Павлов. Ему достаточно было ткнуть мизинцем в грудь лоцмана, чтобы тот снова свалился в разверзшуюся пасть ужасного трюма. И тогда повторится кошмар, выдержать который Фернандо уже не сможет. По крайней мере, кубинец был в этом уверен.
Глядя на его потрепанный вид, трясущиеся губы и безумные от страха глаза, трудно было узнать в нем того весельчака и балагура, который поднялся на борт. Мишин и Павлов внимательно слушали рассказ лоцмана. Заикаясь и сбиваясь, он пытался как можно быстрее выдать им всю информацию, которой владел. Ему очень не хотелось опять барахтаться в темном трюме, натыкаясь на мертвецов. Но вся беда была в том, что знал он совсем немного.
— Мне п-приказал посадить сухогруз на м-мель офицер кубинской военной разведки, который был здесь под именем Хуана, моего помощника. О том, что он будет с-стрелять и затопит трюм, я не знал.
Оснований не верить запуганному до смерти Фернандо у русских моряков не было. Выходило, что вся трагедия — дело рук кубинской разведки. Самая настоящая диверсия. Хорошо продуманная и профессионально проведенная. Вот вам и друзья навеки.
— А кто поставил радиомаяк?
— Не знаю ни о каком маяке! Мне приказали т-только посадить на мель судно, сказали, что так нужно для блага революции, — Фернандо вцепился руками себе в плечи, чтобы хоть как-то унять дрожь.
Полундра недоверчиво склонил голову набок. Кубинец воспринял это как свою неминуемую и сиюминутную погибель. Весь сжался, вытаращил глаза и запричитал, что он истинный революционер, что для него, как и для всех, кто идет под знаменем Фиделя, дело революции превыше всего. Еще он хныкал, что никогда не хотел убивать русских моряков и не знал, что так выйдет.
Сергей просто велел ему заткнуться. Нужно было обмозговать ситуацию. Получалось, что кубинские друзья настолько хотели присвоить себе чужое добро, что решились на отчаянный шаг. Предприняли крайне рисковую операцию, которая им с блеском удалась. Сухогруз — на мели. Морские пехотинцы охраны и экипаж перебиты. План почти идеален — ликвидировать лишних свидетелей, утопив их в трюме. А ночью, в туман или плохую погоду, перегрузить станцию слежения и ракеты на свой корабль, а «Максим Горький» сдернуть с мели и затопить. Так, чтобы со спутника было не видно.
Пока приедут наши, пока добудут разрешение от местных бюрократов на подъемно-спасательные работы — доказать что-то будет уже невозможно. Это если кубинцы вообще позволят им искать затопленный сухогруз. Конечно, можно будет незаметно организовать поиски, не посвящая в это местные власти. Такое уже бывало, Сергей сам участвовал в подобных аферах государственного масштаба. Но полученные таким образом факты не предъявишь, так как сам добыл их незаконным путем. Да и что толку в этих доказательствах? Погибших назад не вернешь. А если вдруг все-таки понадобится улики собирать, это будет означать, что он, Сергей Павлов, старший лейтенант ВМФ, будет уже болтаться где-то под водой, нашпигованный вражескими пулями. Иначе он груз отдавать не намерен.
Это и делало коварный кубинский план всего лишь почти идеальным. Они не принимали в расчет Полундру, который теперь был очень зол на представителей Острова свободы. Интересно, каков был запасной вариант и был ли он вообще? Ведь пробоины могли получиться меньшими и команда целиком не спустилась бы в злополучный трюм? Нельзя ведь в таких важных мероприятиях рассчитывать только на удачное стечение обстоятельств. Скорее всего, мерзавец Хуан просто не упустил подвернувшуюся возможность облегчить себе задачу и разом избавиться от назойливых русских. Гад!
Сергей смачно выругался вслух, повергнув все еще стоящего на краю люка лоцмана в крайнее уныние. Ведь надо же было так подыграть диверсантам! Не выставить охрану и… Ладно, после драки кулаками не машут. Теперь ясно, что трагедия в трюме — счастливая для противника случайность, которой он не замедлил воспользоваться. А основные его шаги, следовательно, еще впереди.
— Скоро следует ждать гостей, — вслух завершил свои размышления Сергей.
Капитан потерпевшего крушение судна с готовностью подошел к нему. Он не осознал еще до конца всю остроту ситуации, но ощущал, что на этом беды с его судном не закончились. А раз еще и Полундра говорит такое, то надо готовиться к любому повороту событий.
Оставив своего пленника загорать связанным на палубе, Сергей отправился осматривать повреждения. Теперь он был настороже, взял с собой один из автоматов, которыми были вооружены морские пехотинцы. Мишин поначалу противился оружию, но потом передумал. Теперь у него на плече тоже болтался «АКС». Вместе они и обнаружили радиста, погибшего от руки Суареса.
Он ничком лежал на полу рядом с разрушенной вдрызг рацией. Ничего другого Полундра и не ожидал увидеть — действовал профессионал. Сергей и сам все сделал бы по такой же схеме, окажись он по другую сторону баррикад. Это удручало больше всего. Можно было и не сомневаться в том, что связи нет.
То, что Сергей обнаружил под палубой, тоже не внушало особого оптимизма. Вода из затопленного грузового отсека поступала в соседние через прорехи в переборках, старые перегородки опасно трещали под ее давлением. Их, видимо, распирало массой воды, разом поступившей через пробоины и гидранты в грузовой трюм. И если ее не откачать, корпус судна скоро заполнится полностью и может просто развалиться. А если вдруг начнется шторм, сухогрузу точно каюк.
Пробежавшись до машинного отделения, Полундра нашел одного из механиков, который так и не смог оправиться от последствий нападения помощника лоцмана и безжизненно лежал на полу возле топчана. Одно Сергей отметил с облегчением, что силовые установки были не только не испорченными, их еще и заботливо отключили сразу после крушения, чтобы не запороть машины и гребные винты.
Значит, все-таки собираются проклятые кубинцы сдергивать сухогруз с рифа.
