расслабилось его тело, когда он тронул поводья.
— Ты думаешь, что Бартоломео — инквизитор? Да он безобиднее ягненка, и скорее даст убить себя, чем принесет вред кому-нибудь. Не забывайте, миледи, на этой земле вы — христианка, — прошептал он, хоть Джуан и не прислушивался к их разговору.
Она ничего не ответила, вместо этого принявшись разглядывать чудесный сад с фонтаном и низко склонившимися к земле цветами и кустарниками. За ними виднелся чудесный дворец с двойной колоннадой и огромными широкими окнами.
— Что это за здание? — спросила она Джуана, тщательно выговаривая по-кастильски, в котором она теперь практиковалась.
— Этот дворец построил Второй Адмирал, дон Диего Колон. Сейчас король Карл призвал его обратно в Испанию, но его жена, блистательная донна Мария, сейчас живет здесь. Она — великая женщина, — важно добавил он.
Риго усмехнулся.
— Она племянница старого короля Фернандо и герцога Альбы. Колон заключил выгодный брак.
— Некоторые ненавидят генуэзскую династию. Другие, которым не угодил королевский казначей Пазамонте, поддерживают дона Диего. Может быть, он вернется, и его власть здесь восстановится. — По тону Джуана нетрудно было догадаться, что ему по душе такая возможность.
Мириам молча слушала их разговор, думая о невезучей вирайне[2] , оставшейся в одиночестве с детьми в Эспаньоле, в то время как ее муж пытался осуществить свою мечту, заискивая перед королевским судом.
Джуан остановил повозку перед низким каменным зданием строгого и аскетичного вида.
— Это монастырь доминиканцев.
Риго соскочил с Пелигро и бережно поставил Мириам на землю. Попросив Джуана присмотреть за их вещами, он подвел ее к маленькой деревянной двери.
— Разве монахи, позволяют женщинам находиться на территории монастыря? — с сомнением в голосе спросила она. Риго улыбнулся.
— Им нельзя оставаться на ночь, если у них есть знакомые в городе, но Бартоломео лучше знает, где нам остановиться.
На их стук вышел старый монах, выслушал Риго и проводил их во внутренний дворик, предложив подождать в тени двух причудливо изогнутых пиний. Беспокойный молодой послушник побежал доложить отцу Бартоломео.
— Риго, неужели это действительно ты? — Маленький худой человек, одетый в простой белый балахон и черный плащ, отличительный знак ордена, протянув навстречу руки, спешил к ним по посыпанной гравием дорожке. Через мгновение Риго уже обнимал его. Бартоломео де Лас Касасу шел пятьдесят первый год. Резкие, жесткие черты его лица говорили больше о его характере, чем хрупкая фигура.
— Да, Бартоломео, это действительно Риго. Я изменился, заработал новые шрамы, а ты, я вижу, лишился своей шевелюры, — улыбаясь, сказал Риго, глядя на лысую голову брата, загоревшую от работы под горячим карибским солнцем.
— Невелика потеря, все равно мне выбрили бы тонзуру. — Прищурив карие глаза, он перевел взгляд с элегантно одетого Риго на женщину, которая спокойно стояла позади него. — Думаю, ты изменился больше, брат, чем тебе самому кажется. Но прежде всего — твоя леди, разве она не устала после долгого путешествия? — Он повернулся к Мириам и вежливо поклонился.
Представляя жену старшему брату, Риго изменился в лице и впервые был рад тому, что кожа его темна.
Бартоломео заметил странную напряженность между Риго и его женой, но решил, что ему будет проще понять причину этого, не спрашивая напрямую, а наблюдая. Он сам проводил их в комнату для гостей, приказав монаху принести немного еды.
— Вы оба оказались далеко от дома, Риго. Ты всегда клялся, что твоя нога не ступит на землю матери. Твои убеждения на этот счет изменились?
Риго был в смятении, усаживая Мириам и встретив изучающий взгляд Бартоломео. Он никогда не мог обманывать его.
— Нет, о твоих индейцах я думаю то же, что и раньше, — мрачно начал он; — Но во время осады Марселя я был тяжело ранен. Меня спас от смерти молодой доктор, который оказался моим братом. — Риго коротко рассказал о том, что произошло за Последние несколько месяцев, опустив только два момента: расторгнутую помолвку Бенджамина и Мириам и что его француженка-жена — иудейка.
Когда он закончил, Бартоломео де Лас Касас удивленно потирал подбородок.
— Пропавший сын Аарона Торреса, — задумчиво повторил он.
— Ты что-нибудь слышал об этом ребенке? — в голосе Риго послышалась враждебность и недоверчивость.
— Только когда я в первый раз встретился в 1502 году в Санто-Доминго с губернатором Овандо. Я никогда не был знаком с командующим флотом Первого Адмирала, живущим в отдалении от всех, но о нем и его сыне от женщины таино ходило много фантастических слухов. Неужели этот ребенок и тот младенец, которого мой отец привез из Кагуары, — один и тот же человек! — На его лице отразились тревога и недоумение.
— В отличие от своего брата я не верю, что Аарон Торрес хочет моего возвращения в семью. А что думаешь об этом ты, Бартоломео?
— Я слышал об этом не так много, потому что вскоре отправился на Кубу, а потом — в Рим, и сейчас помню только, что он искал тебя и предлагал большую награду тому, кто тебя вернет.
— Скоро я узнаю правду. Если все так уверены в моих правах, я оставлю Мириам здесь, чтобы она жила в большей безопасности и с большим комфортом, чем жена простого наемника. — Он подцепил на кончик ножа кусочек странного фрукта, похожего на дыню, и выжидающе посмотрел на Бартоломео.
— Аарон Торрес, судя по всему, богатый человек. Он и его семья живут в высокогорной плодородной долине далеко отсюда, на севере; Там они разводят коров и превосходных лошадей. Его корабли перевозят кожу и жир. а также золото отсюда в Севилью. Те же люди, которые управляют имениями Диего Колона, являются представителями Торреса в Санто-Доминго. Торресы и Колоны всегда были друзьями. Дон Аарон поставляет продовольствие и лошадей экспедициям направляющимся в Мексику и на Жемчужный Берег. Я думаю, у него есть что предложить тебе.
— Почему? Он женат на кастильской дворянке и в хороших отношениях с аристократами. Ты хорошо знаешь, как такие люди относятся к индейцам. — Риго пригубил вино в ожидании ответа Бартоломео.
— Торресы в дружественных отношениях с народом тайно.
Риго недоверчиво усмехнулся:
— Да, деля ложе с их женщинами. Бартоломео быстро взглянул на Мириам, сидящую с грустным выражением лица.
— Риго всегда гневается, когда ему плохо. И довольно часто задевает окружающих, вовсе не желая их обидеть, — мягко сказал он, обращаясь к ней, потом строго обратился к помрачневшему Риго: — На ранчо Торресов царит атмосфера равенства: там живет несколько сотен тайно. Их вождь — Гуаканагари — только помогает Торресам управлять ранчо, не являясь сборщиков податей с проживающих на ней индейцев.
: — Гуаканагари — брат моей матери. Бенджамин его очень хвалил.
— Но ты не поверишь ничему, не увидев все собственными глазами. Поэтому поезжай и убедись.
— Сколько времени займет дорога до ранчо Торресов? — спросила Мириам.
Заметив, что она бледна после долгого путешествия, Бартоломео встревожился. Понять, что жена Риго ждет ребенка, было нетрудно. Хотя Риго совершенно ничего не сказал ему по этому поводу.
— Туда несколько дней пути на лошадях, только верхом, потому что нет дороги, по которым могла бы проехать повозка. Я пошлю известие к вирайне, думаю, она будет рада оказать гостеприимство сыну Аарона Торреса и его жене. Пока вы будете отдыхать, слуги сообщат Аарону о вашем прибытии. «Почему всего несколько месяцев назад обо всем этом не было и речи? Почему Бенджамин Торрес не возвращается домой вместе с вами? Странное совпадение».
Мириам понимала, что святой отец удивлен и тронут приездом Риго с женой. Нервно облизнув губы и набравшись смелости, она сказала:
