Англии?
– Дорогой мой, он был вынужден, – ответил Морис. – Его вынудили отказаться от войны во Фландрии, и Узурпатор не упустил такой возможности, чтобы заставить короля Людовика подчиниться. Ты в курсе, что первый проект Ризвикского договора предписывал ему изгнать всю королевскую семью из Франции, но король Людовик не пошел на это.
– Кажется, ты знаешь все, – проворчал Карелли.
– Мы не отрезаны полностью от остального мира в Герренхаузене, – сказал Морис ласково, – и, кстати, Карел, уж если Людовик признал Вильгельма королем, то было бы неловко позволить королевскому сыну и королевскому кузену служить в его армии, не так ли?
– Как будет угодно, – отвечал Карелли, оставшись при своем мнении.
Морис улыбнулся.
– Какой же ты неприветливый после пробуждения, брат мой. Должно быть от вина. Когда ты пьешь только эль, ты жизнерадостный.
Карелли невольно улыбнулся.
– Так-то лучше, – промолвил Морис. – Расскажи-ка мне о своем приятеле Бервике. Он женился, я слышал. Он любит свою жену? Они счастливы?
– О, да, похоже на то. Он женился на вдове Патрика Личфильда, ты знаешь, а также взял на себя заботу о ее сыне. Мальчик обожает его. У них уже есть собственный ребенок. Но Бервик пришел в ярость, когда его вынудили оставить службу. Никто из нас не переваривает безделья в Сен-Жермене. Там так уныло сейчас! В любом случае мало чести быть простым наемником на содержании короля Франции. Принц Конти предложил Бервику свой дом под Лангедоком. Бервик с семьей уехал туда.
– А что он будет там делать, – поинтересовался Морис.
– Будет провинциальным господином, как он говорит. Но я не могу это понять. Его одолеет скука.
Послышался стук в дверь. Затем она открылась, впустив двух слуг с деревянными подносами с тарелками свежего белого хлеба, деревянными чашками и высоким кувшином, аромат, исходивший из него, наполнил комнату.
– А-а, кофе! – воскликнул Морис, отстраняя от себя девушку, чтобы освободить руки.
– Знаешь, когда мы были подростками и отец Сен-Мор рассказывал нам истории о Древней Греции и Риме, я обычно думал, что родился не в свое время. И каждый раз мечтал оказаться знатным римлянином. Но это было до того, как я выяснил, что в Риме не было горячего кофе.
Когда стол был накрыт, и лакей ушел, Морис опять спросил:
– Все-таки что же ты собираешься делать сейчас?
– Найду какую-нибудь другую армию для службы. Ратное дело, кажется, в самый раз для меня. И мне оно нравится. Это то, что я могу делать хорошо. И оно бесхитростно – никаких интриг, никаких сомнений, или загадок. Лишь приказы – осадить город, сделать подкоп под стену, захватить высоту, атаковать врага. Все предельно ясно.
– Бедный Карел, – с нежностью произнес Морис, – ты считаешь жизнь загадкой, так?
– А ты? – задал вопрос Карелли, обращая свои темные глаза (характерная черта семьи Палатинов), на брата.
Морис взглянул на него на миг и сказал:
– Знаешь, если бы даже наша мать не сообщила нам, что она дочь принца Руперта, думаю, я бы об этом рано или поздно узнал. Твои глаза, например, все наши черты, унаследованные от матери, так похожи на черты тетушки Софи.
– Тебе нравится тетушка Софи, правда? Морис улыбнулся.
– Я сердечно люблю ее. Она чуткая, умная женщина. Она безусловно не ко двору здесь, в гнезде хамов... не бойся, никто из них не говорит по-английски... тебе, очевидно, известно, что Франческа Бард прибыла сюда некоторое время назад навестить мать Дадли Барда, бывшую когда-то любовницей принца Руперта. Тетушка Софи приняла ее и настояла, чтобы она обосновалась здесь насовсем. В настоящее время многие женщины того же положения, что и тетушка Софи, отказались бы приютить кого-нибудь вроде Франчески под своей крышей.
– Так они счастливы здесь?
– Не совсем, – отозвался Морис. – Многое мне не нравится. Я люблю тетушку Софи, но здесь больше нет никого, кто был бы мне хотя бы интересен. Остальные члены королевской семьи тупы, а бесспорный наследник Георг-Луис положительно неприятен.
Морис взглянул на девушек, чтобы узнать, заняты ли они хлебом, кофе и болтовней, и продолжал:
– Ты слышал о деле Конигсмарка?
– В общих словах. Там какая-то тайна.
– Действительно, тайна. Конигсмарк исчез. Кажется очевидным, что он убит по приказу или лично курфюрстом или его сыном. Георг-Луис развелся, с женой, на что имел все основания, хотя я до сих пор не верю, что она действительно изменила ему. Для нее это была только игра. Бедный глупый ребенок! Но ее поведение было неподобающим, и об этом все говорили. Но он не только развелся с ней, он также сослал ее в заточение в большой дом, стоящий вдалеке от ближайших селений. Он к тому же запретил ее навещать. Это уже просто со злобы. Бедное создание, она жила обществом и болтовней, – Морис покачал головой. – Нет, здесь достаточно много такого, что вызывает желание уехать.
– Ты собираешься уехать? – удивился Карелли.
– Скоро. Я не знаю куда, но мне надо куда-нибудь уехать. Может быть, в Италию. Ты помнишь венецианского посла в Сен-Жермен, который сказал мне: «Молодой человек, Италия – душа музыки, а душа Италии – Венеция»?
