Все следили за непредвиденной схваткой. Осатаневший от ярости главарь, мотая черным хвостом волос, сипел:
– Теперь не только твою девку-баронессу кончим, но и тебя поимеем. А потом порежем на куски, зажарим и сожрем. Я буду не я!..
Николай выбросил вперед левую руку, перехватил кисть с блестящим лезвием, легко завернул. Ручка у вождя тонкая.., слабенькие жгутики мышц, крупный локтевой сустав… Жаль, что нет еще определения наркомана, как существа только похожего на человека и одновременно врага человека. Беспощадный враг, живущий только местью.., себе и другим. Себе, потому что остатки человекоподобия мучают, другим, потому как чем они, другие, лучше?!
Завернув руку парня за спину, Николай осторожно вынул бритву из скрюченных пальцев (вождь вопил!), сложил, бросил стоявшей в сторонке с пистолетом Нине.
Банда со странной тупой нерешительностью наблюдала за развивающимся действием. Николай еще круче завернул руку вновь завопившего главаря, потянул и с неожиданной легкостью, но с оглушительным треском, сломал конечность в суставе. Этот уже не боец!
Удивительно, как можно бояться таких недоносков.
Впрочем, и кошки можно испугаться, а у этих цепи, прутья…
Шагнув к самому большому из оставшихся, ударил ребром ладони по правой ключице. Вновь вместе с криком выпало на песок и оружие.
– Я же сказал, вон отсюда, ублюдки!
Ублюдки вдруг, словно соображение стало коллективной функцией, повернулись и неловко, оступаясь, побежали по тропинке наверх. Дабы в их потусторонних мозгах не зародились планы отмщения, Николай взял у подошедшей к нему Нины пистолет и несколько раз пальнул спринтерам между ступней и по веткам над головами. Своего главаря бандиты, конечно, забыли. Отрезанной от тропинки оказалась и девица с пакетом. Она стояла, словно не понимая перемены обстоятельств. А может, действительно не понимала?
Потом медленно стала обходить их.
– Пакет! – сказал Николай и протянул руку.
Девица покорно отдала пакет и, повернувшись, потрусила за всеми.
Николай пнул главаря по ребрам.
– Вставай, скотина! И убирайся. Мы тебя отпускаем.
Тот с тихим скулением поднялся и пошел прочь, пытаясь поддерживать неестественно завернутую за спину руку.
– Эй! – крикнул ему Николай. – Стой!
Тот остановился.
– Ты забыл попрощаться.
В мутных глазах блеснул просвет. Змеиная улыбка сморщила тонкие губы.
– Когда доберемся до вас, мы тебя не сразу будем резать. Мы тебя будем резать, когда ты сам об этом попросишь.
– Вторую руку сломать?
Тот плюнул в знак презрения, не рассчитал: липкая слюна приклеилась к подбородку и, качаясь, стала спускаться к груди. Он уже не замечал ничего. Повернулся и пошел следом за своей нечеловеческой бригадой. На этот раз не останавливаясь.
Николай повернулся к Нине.
– Не очень они и страшны. Так.., вроде бродячих собак. Надо их пинками учить. А нет, палку взять, больше толку будет.
– Я знала, что с тобой мне бояться нечего, – сказала Нина, обвила рукой его шею, привлекла к себе и горячо, торопливо поцеловала.
– Правильно, крошка, мне надо доверять, – ухмыльнулся он и добавил:
– А хорошо, что мы отстояли нашу собственность, – он указал на пакет. – Мне опять пивка захотелось.
– И мне, – призналась Нина.
– Так в чем же дело? – спросил Николай, и они засмеялись.
Она села на скатерть.
– Шагом марш, ублюдки! – сквозь смех повторяла Нина. – Забыл попрощаться!..
Открыли бутылки, сидели, пили пиво, курили. Молчали.
Солнце стало склоняться за скалы, было еще очень жарко, но палящий зной уходил за светилом, и чуть-чуть посвежел влажный ветерок.
– Окунемся перед уходом? – спросил ее Николай.
– Нет уж. Дома под душем ополоснусь. А ты?
– Да нет, уже исчерпал лимит.
Она поняла по-другому и улыбнулась.
