наколдовали… Сходи пока за мечом, что ли, а то ножом кромсать замучаемся…
Они встретились у своей стоянки: Руслан с кучей сучьев и двумя небольшими бревнышками, Рыбий Сын, сгибающийся под тяжестью огромного мотка каната, и Молчан, снова шатающийся, но смотрящий гордо.
— Это… это вы где взяли? — вытаращил глаза богатырь, незнакомый прежде с талантом волхва выращивать веревку из ничего в дуплах деревьев и, как выяснилось, еще и в норах.
— Молчан наколдовал! — пропыхтел Рыбий Сын, сбрасывая ношу на землю. — Так что захочешь удавиться — только свистни, он тебе из любой дыры веревку достанет…
Канат разрубили на несколько частей, и вокруг костра выложили целых семь кругов. Молчан над каждым что-то пошептал, после чего завалился спать, не дожидаясь ужина.
— Куда мы наворотили столько? — недоумевал Руслан, заканчивая трапезу. — Какой-то вшивый полудобитый мертвяк, а мы такую от него защиту сварганили, словно сам Ящер в гости ожидается…
— Знаешь, Руслан, прав Молчан, когда говорит, что утро вечера мудренее. Фатиму мы уже потеряли, хорошо бы дойти до цели без дальнейших потерь.
— Ладно… Кто первый сторожить станет?
— Давай, я посторожу. Все равно сразу уснуть не смогу. — вздохнул словенин.
— Все о ней думаешь? — посочувствовал Руслан.
— Нет, о нем. Все представляю, с каким удовольствием дам ему по морде. По гнусной черной морде.
Руслан усмехнулся, пожелал доброй ночи строившему сладкие планы мести Рыбьему Сыну, и заснул. Тот сел в свою любимую позу — вроде бы, расслаблен, но в любой момент готов вихрем взвиться навстречу любой опасности, заплясать свой чудесный танец; слышит все, даже то, как скребется в двери родного муравейника загулявший где-то муравей. Полная луна заливала поляну мягким светом, и мечталось стражу о многом. Так хотелось подхватить сейчас на руки Фатиму, прижать к себе крепко-крепко, с замиранием сердца вслушиваясь в ее счастливый шепот… Но любимую похитил Черноморд, и она сейчас далеко- далеко… Эх, уметь бы летать! Тогда он потягался бы с колдуном еще в воздухе, и отбил бы девушку!
После полуночи вокруг поляны послышались многочисленные шорохи. Рыбий Сын напрягся, но ни единым движением не выдал себя, продолжая сидеть так же неподвижно. Тут из ближайших кустов зазвучала мягкая музыка, и тонкий девичий голос запел песню:
Кусты зашелестели, и из них вышла девушка, одетая по-печенежски. С изумлением воин узнал в ней дочь Елбыгара, дальнего родича Хичака, который особенно усердствовал, пытаясь оженить каганского побратима. Смотря на Рыбьего Сына, она, прижав руки к груди, старательно выводила:
Словенин обалдел. Девушка, про которую он и во время оно старался не очень думать, а в последние дни так и просто забыл, вдруг появляется за боги знают сколько верст от родных степей, и поет ему, последнему оставшемуся в живых из мужчин племени, сворю сладкую песню, вместо того, чтобы визжать и спрашивать, куда подевались каган и все остальные, включая ее отца и братьев! Но что-то тут не так… Что? А-а! Вот оно! Во-первых, и Рыбий Сын это не сразу вспомнил, эта девушка умерла как раз зимой от какой-то непонятной болезни. Шаман так и не смог распознать недуг, только руками разводил и жертв требовал. Никакие жертвы так и не помогли… Во-вторых же, девушка не отбрасывала тени, как и положено всякому уважающему себя мертвяку и прочей нечистой силе.
— Здравствуй, мой отважный Рыбий Сын, — прощебетала она. — куда же ты исчез? Я устала тебя ждать… Ты ушел весной и не торопишься обратно, а скоро осень. Я ведь так люблю тебя, так жду…
— Ты кто? — спросил Рыбий Сын.
— Разве ты уже забыл меня, любимый? — произнесла она с мягким упреком, — Я — Астачак, дочь великого воина Елбыгара, та, что осталась ждать тебя дома. Иди ко мне, милый, согрей меня. Мне здесь очень холодно…
— Я имею в виду, кто ты
— Как это «на самом деле»? — в ее голосе послышалась растерянность. — Зачем обижаешь меня недоверием, зачем презрел мою любовь? Я — это я, и…
— А, говорил же я тебе, что он не поверит. — из тех же кустов вышел Гуннар. — Умный, бестия. Словами тут делу не поможешь, зови остальных. Смотри, как они нынче оградились, словно чуяли… Ну, да это ничего. Сообща мы пробьем их защиту. Будет вам теплое мясо! Но богатырь — мой!
Астачак стремительно меняла очертания. Она стала на голову выше, лицо окончательно побледнело, распущенные черные волосы упали на плечи, обведенные темными кругами зеленые глаза недобро блеснули. Ярко-алый рот приоткрылся в разбойничьей усмешке, и Рыбий Сын увидел два длинных клыка, резко выделяющиеся среди мелких острых зубов.
— Ко мне! — голос ее пронизывал насквозь, подобно колючему зимнему ветру. — Все ко мне! Есть чем поживиться!
— Руслан, вставай. — тронул воин друга за плечо. — У нас гости.
— Много? — приоткрыл один глаз Руслан.
— Пока двое, но, чует мое сердце, сейчас еще придут.
— Кто?! — Руслан резко сел. — Ба! Это ж Гуннар! Что, в одиночку невмоготу, подругу на подмогу позвал? — Он встал, взвесил кол на руке. — Гм, а ничего себе деваха! Будь я мертвяк… не приведи боги, конечно, — тут же торопливо поправился он. — Так чего тебе теперь от меня надо? Смотри, какая девка пригожая!
— Шуткуй, шуткуй, — прохрипел Гуннар. — Скоро тебе не до шуток станет.
— Да? Сейчас посмотрим. Хорошо смеется тот, кто смеется последним! — Руслан с хрустом потянулся, наскоро размялся и пошел прямо на Гуннара с его странной спутницей.
— Э, нет, Русланчик. Сегодня у нас будет все наоборот: кто хорошо смеется, тот смеется в последний раз. Так что ты посмейся, похихикай, пока есть такая возможность!
Руслан перешагнул последний круг, повел колом. Мертвяки отступили на два шага, но нападать не стали, словно ждали чего-то. Тогда он напал сам. Сделал резкий выпад тупым концом кола в сторону Гуннара, и тут же острым двинул по вурдалачке. На щеке ее показалась царапина, из нее засочилась черная кровь. Мертвая красотка зашипела, выставила перед собой руки с длинными ногтями, мелкими шажками закружила вокруг богатыря, выискивая, куда бы побольнее достать. Тут подоспел Рыбий Сын. Взяв осину посередке, закрутил ее, увеличивая темп, пошел на варяга.
— Займись девкой, Руслан, этого я сам…
— Добро! — крикнул Руслан, тыча колом в лицо мертвячке. Та еле успевала уворачиваться. В этот миг к нежити пришла подмога. Со всех сторон повалили другие мертвяки, упыри, полуденницы, нетопыри и куча всякой прочей нечисти.
— Руслан, назад! — закричал Рыбий Сын, отступая. — Стольких мы уже не одолеем!
Отбиваясь, друзья отступили обратно за веревочные круги.
