– Нет. Не о разводе речь. Дело такое, барин, замужем-то она была, только не по всей форме, не успел я в примарии бумагу выправить. А она возьми да и сбеги от мужа…
– Ну, тогда все просто…
– Ан не просто, сударь, ведь уйти-то она от мужа ушла – не по нраву он, вишь, ей: больше, говорит, на бабу похож, чем на мужика, а ей с такой бабой в одном доме не житье, – вот и ушла, да уходя, и вещи забрала…
– Свои вещи-то?
– Само собой, не чужие. А зятек-то со злости, что жена его опозорила, заявил про кражу – дескать, вместе со своим приданым жена и его вещички прихватила… Так ведь, дочка?
– Все так, тятенька…
Адвокат задумывается.
– Случай потрудней, чем я думал…
– Значит, не беретесь меня защищать?
– Да нет, я согласен быть у тебя защитником – то есть у этой девушки…
– Да не девушка она, сударь, – баба, коли замужем была, хоть и осталась девицей из-за мужниной неспособности…
– Хорошо, пусть женщина. Я согласен быть защитником у этой женщины… Но только придется прибавить.
– Деньгами или как?..
– Деньгами!
– Нет больше у меня денег.
– Волы есть?
– Есть.
Старик удивленно пятится.
– А при чем тут волы-то? Уж не хотите ли у меня волов забрать? Без волов мне пропасть. Что я без волов? Без волов все одно как без сил, не работник, вроде как безрукий или хромой. Лучше уж дочку обратно этому недоделанному отдать…
– Не пойду я к нему, тятенька, хоть убейте, не пойду…
– Не бойся, старик. Я твоих волов отбирать не намерен. Что я, зверь? Бессердечный человек? Да если б я бессердечный был, я бы в городе жил, не стал бы убивать здесь свои лучшие годы. Только затем тут и сижу, чтоб помогать вашему брату крестьянину, чтобы судья вас в тюрьму из-за пустяка не засадил. Так откуда ты, я забыл?
– Из Бэкэлешти я…
– А плуг у тебя есть?
– Ну вот, теперь вам плуг подай!
– Не в том дело. Есть у меня клочок земли возле Бэкэлешти. Купил у Стройе Джамбашу…
– Вроде слышал… Стройев надел в аккурат рядом с курганом. Только это целое поле, а не клочок…
– Называй это полем, если хочешь. Но на самом деле это небольшой клочок…
– Бог вам в помощь, сударь, земля возле кургана хорошая, масло, а не земля. У меня – так одни каменья. Сеешь пшеницу, а вырастает чертополох. Сеешь кукурузу, сызнова чертополох лезет… Это мне от тещи наследство, гори она огнем!..
– Бабка Глафира померла, тятенька, огонь ее не возьмет…
– Гори она в геенне огненной, хотел я сказать…
– Разве что в геенне…
– Так вот, как я уже сказал, – направляет разговор адвокат, – есть у меня клочок земли возле Бэкэлешти. Я берусь защищать эту девушку на суде…
– Не девушка она, баба, потому как…
– Знаю, замужем была.
– За неспособным, сударь, – как на грех, неспособный оказался…
– Так вот, берусь вытащить ее сухой из воды. Два пола заплатишь?
– Я уже говорил, заплачу…
– Да к тому же не в службу, а в дружбу… как меж людьми водится… Деньги твои мне только за марки заплатить. А судебное дело для меня – тяжкий труд. Так будь добр, потрудись и ты на моей земле: вспаши, засей – семян я дам, – собери и привези, что уродится… Солому себе возьмешь. Расплатишься двумя поросятками.
– У меня их всего-то два.
– Сейчас два, а к лету свинья еще принесет.
– Уже не принесет.
– Бесплодна, что ли?
– Да нет. Просто нет у меня больше свиньи.
– Зарезал?
– Закопал. Рожа у свиней началась. Я уж и заговаривал, и ухо прокалывал, и подвешивал – все зря. Подохла свинья…
– Прими мои соболезнования!
– Как вы сказали?
– Мне очень жаль, что твоя свинья подохла.
– Вот так-то мне понятнее. А что вам жалеть-то ее, господин адвокат? Даже если б она и не подохла, вам бы от нее все равно ничего не досталось. Давно это приключилось, когда Мэлина еще на ножках не стояла.
– Кто это – Мэлина?
– Я… Это меня Мэлиной зовут, – объясняет толстушка.
– Значит, договорились. Ты даешь мне два пола и двух поросят, а я избавлю Мэлину от неприятностей. Случай трудный – кража. И чтобы я вложил в это дело душу, обработаешь мне землю… Как я уже сказал, солому можешь оставить себе.
– В том наделе погонов семь будет…
– Но и процесс предстоит трудный, старик. Дело о краже…
– Обработаем, тятенька…
Теперь уже нет в округе села, где адвокат не имел бы земли. Даже рощу прикупил на Олте. Ссужает деньги в рост. И процент берет немалый. Корчма в Кырлигаце, расположенная по дороге в суд и потому очень прибыльная, принадлежит все тому же Викэ Джорджеску, хотя на вывеске и написано: «Коммунальная корчма „Весы правосудия“, владелец Барбу Кэуш». Все, кому там случалось или не случалось выпить, знают, что Барбу Кэуш лишь подставное лицо.
– Вино-то хоть хорошее?
– Дрянь. Зато дорогое.
– А если бы на вывеске вместо «Барбу Кэуш» было «Викэ Джорджеску», как думаешь, стало бы вино лучше и дешевле?
– Думаю, нет.
– Эхма!..
Адвокат берет молодую женщину за подбородок. И умильным голосом приглашает:
– Зайди ко мне через часок, Мэлина, расскажешь подробно, как все случилось, чтоб я мог получше подготовиться к защите. Пойми! Если я буду знать все обстоятельства дела, то смогу заранее обдумать, как представить твой случай, чтоб запутать судью и добиться оправдания.
– Да все так и было, как тятенька сказывал. Забрала я свои вещи. Чужого ничего не взяла, ни на столечко…
– Брала или не брала, зайдешь ко мне для разъяснений.
– Вместе с тятенькой?
– Лучше бы одна.
– Тогда пусть тятенька подождет у дверей… Знаете… Я… Мне боязно…
Старик, утомившись, отошел. Уселся на бровке у забора, раскурил трубочку, положил на колени свою
