Аля отнесла сумку на кухню, потом вернулась. Несколько мгновений молча смотрела на экран, где шел жестокий поединок.
– Животные, – сказала она, – звери. Потные все, в крови, в соплях.
– Это же спорт, радость моя, – улыбнулась Фаина. – Тот спорт, которому ты сама сколько лет отдала.
– Дура была. Но это не тот спорт, радость моя, – Аля повторила эту «радость», как эхо. – А эти – просто животные. Хорошо бы один прямо сейчас убил другого, вот зрелище было бы… Я вот на этого гоблина ставлю. – Она кивнула на огромного боксера в синих трусах. – На твоего бывшего Арнольда похож, не находишь?
Фаина откинулась на подушку, смотрела на подругу из-под опущенных ресниц, словно изучала.
– Так неожиданно он погиб, – сказала она. – Я как-то в это даже поверить не могу, что его уже нет. Убит… И сведений никаких у меня…
– Подробности хочешь знать? Любопытно, радость моя?
– Все же я ему была небезразлична, а он…
– Нет его больше. Слышишь – нет и не было никогда. И цветов он больше своих поганых не пришлет, и сюда не припрется.
– Спасибо, что напомнила, радость моя, – тихо и кротко ответила Фаина.
– Про что?
– Про цветы. Надо к Андрею съездить… Он же, Арнольд, всегда у него для меня цветы брал. Может быть, там что-то про его гибель знают. Слушай, радость моя, а это идея. – Фаина безжалостно вырубила телевизор и потянулась. – Бензин в баке есть, не помнишь?
– Полно. Я твою тачку не брала.
– Отчего же не брала? – Фаина наклонила голову, потерлась щекой о плечо. – Тащила такую тяжелую сумку… радость моя. – Она потянулась к Але, взяла ее за руки, начала их гладить, потом наклонилась и поцеловала пальцы. – Бедные ручки, тащили такие тяжести, сильные ручки…
– Прекрати, – Аля попыталась вырваться.
– Сядем на машину, прокатимся за город в Воронцово, Андрея повидаем, может, узнаем что… Потом поужинаем где-нибудь в ресторане вдвоем – ты и я, а? – Фаина выпустила ее руки, еще больше откинулась на мягкие подушки.
– Что, переодеваться?
Фаина кивнула.
Аля переодевалась в спальне, когда она тоже зашла туда. Приблизилась к зеркалу, быстрым движением сдернула через голову смешное домашнее платье в стиле кантри из «Топшопа». Аля в одних трусиках села на постель.
– Так мне переодеваться?
Фаина повернулась перед зеркалом, провела руками по обнаженным бедрам.
– Ага, радость моя. Попозже. – Не отводя взгляда от своего изображения в зеркале, она протянула руку к вазе на столике и вытащила оттуда одинокую полуувядшую розу (цветы с некоторых пор в квартире почти перевелись). И протянула подруге.
Аля взяла розу, а затем резко, не боясь пораниться о шипы, воткнула мокрый стебель себе между ног, крепко сжала ляжки, поднялась. Фаина смяла розу в кулаке. Она тоже не боялась пораниться об острые шипы. Кровь только добавляла остроты. Она всегда служила для них приправой. А испачканное, смятое, закапанное постельное белье можно было потом просто отдать в стирку.
Глава 14
НА ЗЕМЛЕ
Агент Пашка Губка наконец-то позвонил – явно с большого бодуна.
– По Аркаше Козырному результаты есть? – Колосов с ходу начал его выжимать.
– Это, феня едрена… темное это… – Язык агента заплетался.
– Что темное? Что ты узнал?
– Темное дело, ой темное… Никаких концов. Вообще пацаны в шоке. Все до единого в шоке, гражданин начальник.
Когда агент Губка переходил на официальный язык «гражданина», это означало полное «непрохонже» в его фискальных делах.
– Не наши это, – заверил он. – Точно не наши. Кто-то залетный их обоих замочил. А наши все точно в шоке.
– Проверь информацию по Пегову Игнатию, кличка Король, – приказал Колосов.
– Что-то не слыхал про такого, – хмыкнул тридцатилетний Губка.
Колосов объяснил, разжевал по буквам.
– Да ведь сдох он, коньки откинул, чего ж мне париться? – изумился Губка.
Пришлось вразумить жестко: знаешь, дорогой, без пререканий исполняй, что приказано. На том и порешили. Колосов глянул на телефон – все в порядке, вот и номер Губки высветился, значит, определитель в норме. Почему же тогда ночью он дал сбой? Или у звонившего установлена защита? Призраки в такие
