Угобары-II, насыщавшие свою кровь кислородом, а затем экономно его потреблявшие, копаясь в насыщенных сероводородом илистых отложениях), или же ему, как и мне, имплантировали легочно- мембранный респиратор. Но это-то как раз и несущественно. Гораздо более серьезный вопрос заключался в том, что ни одно животное по своей воле не побежит исследовать катакомбы. Значит…
В разумность Аранея верить не хотелось, и оставалось две версии — либо это имитант, либо натуральное животное с вживленными биочипами сенсорного управления. Скорее всего, имитант, поскольку среди известного животного мира Галактического Союза данный вид не зарегистрирован, к тому же он вроде бы не дышал воздухом. Такое существо могло быть специально создано для разведки на Мараукане. Вопрос только зачем, если для этих целей проще использовать биокиберов? Они, кстати, и меньше внимания привлекают.
Все еще сидя на корточках, я внимательно осмотрелся и увидел на полу еще один небольшой предмет, засыпанный пылью так, что торчали лишь темноватые волоски. Достав из кармана телескопический щуп, я подцепил предмет и легко извлек его из пыли.
После того как неопровержимые факты подтвердили, что в катакомбах побывал Араней, я ожидал увидеть что угодно, но только не это. На щупе висел волан, причем перья его были слегка опалены.
Тот самый волан, которого мы недосчитались после игры в бадминтон и оплавленные кусочки которого, по словам Ютты, ей передал для анализа Эстасио в качестве образцов остатков фантома.
Воспользовавшись линзой забрала, я пристально осмотрел волан. Однако определить, какие кусочки могли отпасть от него, чтобы Эстасио сумел обнаружить их в траве невооруженным глазом, не смог.
Все-таки что-то в этой комнате было, не напрасно ее пометили на схеме зеленой точкой. Не было это ошибкой мнемоскопирования, и отнюдь не случайно сюда заявился Араней и, возможно, ещё кто-то, оставивший волан. Уж не обиталище ли это фантома? Тогда вроде бы подтверждается версия, что фантомы не являются побочными образованиями свертывания пространства, а представляют собой нечто вроде биокиберов исчезнувшей цивилизации Марауканы. Но тогда с какой стати Ютта сказала мне, что Эстасио предоставил ей для анализа кусочки волана?
Загадок становилось все больше, и я прекрасно понимал, что это отнюдь не предел. В начальный период расследования на голову обрушивается лавина вопросов, и, пока идет накопление информации, ответы на них лучше не искать. Лишь когда их накопится чрезмерно много и обстановка более-менее обрисуется, тогда ответы придут сами собой, а некоторые вопросы отпадут как несущественные. Именно тогда наметится круг кардинальных вопросов и, мало того, обозначится направление пути, в конце которого и находятся ответы.
Поднявшись с корточек, я положил волан в карман и принялся скрупулезно осматривать пол, стены и потолок комнаты. Однако ничего более не обнаружил, как, вероятно, ничего здесь не нашел и Араней… Впрочем, стоп! Неверный вывод! Пока шел по дну разлома и по лабиринту катакомб, я нигде не видел капель яда, а здесь… Когда я в первый раз увидел паука в клетке, он сидел спокойно и яд в поддон не ронял. А уронил он его тогда, когда я… Интересно, а что здесь напугало Аранея? Какие «пиастры» увидел он? А напугался он, похоже, здорово, потому что вернулся в клетку очень быстро. Сколько времени у меня ушло на беседу с коммодором, а затем на разговор с медикологом? Не более часа…
Здесь я себя одернул. Выводы делать пока рано. Необязательно Араней испугался. Если он животное, а не имитант, то у него мог закончиться запас воздуха, или же коммодор, предчувствуя проверку с моей стороны, приказал ему вернуться. Вариантов поведения паука много, а я еще не собрал достаточно фактов, чтобы с уверенностью делать заключение.
В задумчивости я машинально коснулся пальцами стены, и ее не менее чем полуметровый слой беззвучно осыпался на пол квазижидкой пылью, покрыв сапоги по щиколотки. В горле запершило, словно пыль повисла и в воздухе, но, скорее всего, это было психологическое самовнушение. К тому же в аргоновой атмосфере не содержалось ни капли влаги, и горло могло пересохнуть давно, но я почувствовал это только сейчас.
Осторожно ступая, чтобы не вызвать цементацию метастабильной пыли, я направился к выходу. Пора возвращаться — я и так превысил лимит времени, а если буду вынужден выдалбливать сапоги из самопроизвольно полимеризовавшегося пеносиликата, то задержусь еще часа на два. Это мне совсем ни к чему.
На пороге комнаты я оглянулся. Осыпавшаяся стена бугрилась пористой поверхностью, и почти по центру, от потолка до пола, ее пересекала вертикальная черная трещина. Не такая широкая, как в комнате, с которой я начал путешествие по катакомбам, и не ветвистая, а практически ровная. Просто удивительно, как по прошествии миллиона лет катакомбам удалось сохраниться. На любой другой планете они давно бы уже осели под тяжестью верхних геологических слоев.
Я отстегнул флягу, отпил глоток апельсинового сока, чтобы прочистить горло, и, вновь доверившись биочипам, зашагал к выходу из катакомб.
Глава 6
Вернувшись на платформу, я минут пять прокашливался после автоматического отключения экоранца, пока легкие не провентилировались от аргона и не заработали нормально. Затем связался с секретарем координатора работ и узнал, что Ктесий сейчас проводит совещание с экзоархеологами и дизайнером. Я хотел извиниться и перенести встречу на более позднее время, но Ктесий подключился к разговору и пригласил меня присутствовать на совещании. Тон у него был раздраженный, и когда я появился в зале, то понял, почему.
Экзоархеологи занимались своим любимым делом — ругались. Причем в этот раз не между собой, а с Ктесием и Лю Джуном. При моем появлении оба замолчали, но лица, что у Леоноры Мшински, что у Тумаду Исорци, были красными. Ктесий сидел во главе стола мрачнее тучи, и только Лю Джун сохранял невозмутимое спокойствие, полируя ногти маникюрной пилочкой.
— Присаживайтесь, — буркнул Ктесий, указывая на стул напротив. — Думаю, лишнее мнение не помешает. По-вашему, что это?
Он пододвинул ко мне прозрачный кубик гравитационной ловушки для сбора образцов. Внутри кубика находилось нечто, похожее на спутанный комочек тончайшей серебристой проволоки.
— Это?
Я взял кубик в руки. Спутанная проволока представляла собой смятую тончайшую сеточку с ромбовидными ячейками, на узлах которой кое-где застыли мутноватые окаменевшие капельки. Что-то знакомое почудилось мне в этой сеточке, но что конкретно, вспомнить я не мог.
Все напряженно смотрели на меня, как на третейского судью, будто от моего слова зависело окончательное и бесповоротное решение. И тогда я им выдал:
— Если бы рядом лежала расческа, я бы сказал, что кто-то седой и лысеющий начесал волосы… В чьем супе нашли?
Леонора громогласно фыркнула и одарила меня уничижающим взглядом.
— Фи! — брезгливо поморщился Лю Джун и аристократическим жестом отодвинул от себя воображаемую тарелку.
— Ага, значит, в вашем супе?
Я наивно округлил глаза и посмотрел на дизайнера.
Лю Джун побледнел, кадык у него дернулся, пилочка выпала из рук. Он демонстративно отвернулся и оскорбленно промолчал. Надо же, какой брезгливый! Его пращуры-азиаты сушеных тараканов ели, а он…
— Этот предмет был найден экзоархеологами в одной из комнат катакомб, — спокойно пояснил Ктесий.
— Ах, вот в чем дело! — протянул я. — Что ж, по-моему, это лишнее доказательство того, что аборигены были волосатыми и тоже ели суп. Видите крупинки окаменелостей на волосках?
— Прекратите свои инсинуации, — попросил Лю сдавленным голосом. — Меня сейчас стошнит…
В отличие от меня, он не паясничал, и ему действительно было дурно.
