картинка, попросил секретаря определить по артикуляции губ, что говорит фантом и есть ли смысл в его кривляний.
Секретарь анализировал минуты три.
— Если опустить непроизвольное подергивание губ во время колебаний фантома в воздухе, то можно предположить, что он трижды повторяет одну и ту же фразу.
— Какую?
— Как трудно быть живым…
От неожиданности я отпрянул от экрана, и меня охватила оторопь.
— Как?.. — непроизвольно вырвалось из горла.
— Как трудно быть живым, — повторил секретарь.
На экране дергался фиолетовый фантом Марка Вичета и беззвучно шевелил губами. Фраза, приведенная секретарем, точно соответствовала движению губ. От такого заявления мертвеца можно и в загробный мир поверить… Действительно, трупом быть спокойнее — мертвые сраму не имут. Ничего они не имут, в отличие от живых. Впрочем, знаю я одного, которому трудно жить, и он покойников считает наилучшими пациентами. Но там, как говорится, совсем другая патология…
Да, но что этой фразой хотел сказать фантом Марко Вичета? Неужели это его последние слова перед смертью? Или это аберрации моей памяти, непроизвольно скорректировавшие движение губ фантома?
— Насколько точна мнемограмма? — спросил я.
— Девяносто восемь процентов достоверности.
— Могли ли два процента исказить артикуляцию губ настолько, чтобы изменить смысл фразы?
— Этого недостаточно для смыслового искажения. Два процента недостоверности могут сказаться лишь на произношении — добавить шепелявость, заикание, но не более.
— М-да… Что ж, и на этом спасибо.
— Пожалуйста, — индифферентно отозвался секретарь. — Вас вызывает медиколог.
— Соедини.
В этот раз Борацци появился на экране и впился в мое лицо своим знаменитым подозревающим взглядом.
— Откуда вы узнали? — мрачно поинтересовался он.
— Что узнал?
— О симметричности проколов по отношению к ране?
— Я этого не знал. Но предполагал, исходя из похожести повреждений шкуры имитанта и ткани комбинезона.
Борацци продолжал сверлить меня недоверчивым взглядом.
— В одном случае два прокола находятся на расстоянии тридцати двух, в другом случае — тридцати четырех сантиметров друг от друга. Ниже, сантиметрах в двадцати, перпендикулярно к линии, соединяющей проколы, находится в одном случае прореха на комбинезоне, в другом — рана на теле имитанта. Характер прорехи и раны в обоих случаях показывают, что разрыв тканей производился от проколов, а не наоборот.
— Любопытно… И что это может означать?
— А у вас не возникает никаких аналогий?
— У меня? Нет, с чего бы? А у вас?
— Есть некоторая похожесть…
Борацци наконец-то отвел глаза в сторону. Он опять мне не верил. Интересно, есть ли в мире человек, которому он верит и которого ни в чем не подозревает? Вряд ли… Если приходить к нему каждый день с бутылкой, непременно начнет ломать голову, почему зачастил, чего добиваюсь.
— И на что же это похоже?
— Вы никогда не играли с котенком?
Я удивленно вскинул брови.
— Играл, но при чем здесь…
— При том. Когда вы, играя с котенком, переворачиваете его на спину, он обхватывает руку передними лапами, впивается в нее когтями, а когтями задних лап начинает активно царапать кожу. Инстинкт хищника, разрывающего добычу. Догадываетесь, что будет с вашей рукой, если надумаете поиграть с диким котенком?
— Догадываюсь, но какое это имеет отношение…
— Вы просили аналогию, я вам привожу. Представьте, что перед вами взрослый дикий кот, имеющий на передних лапах по одному когтю, а задняя лапа у него одна и тоже с одним когтем.
Я посмотрел на Борацци долгим взглядом.
— М-да… Фантазия у вас буйная…
Он неожиданно усмехнулся.
— Какая есть. Delirium tremens.[3] У вас ко мне все?
Я покачал головой.
— Нет. Раз уж мы коснулись темы диких животных, то еще один вопрос. Можно ли создать свирепого имитанта или включить в установочную программу биокиберов агрессивные поведенческие функции?
Борацци немного помолчал, пожевал губами, затем достал трубку и закурил.
— В принципе ничего невозможного нет. Но дело в том, что все установочные программы поведения как биокиберов, так и имитантов составляют с кристаллоидным биоэлектронным наполнителем единую структуру, и любое изменение в установочных программах приводит к разрушению кристаллоидов. Создать установочную программу с агрессивными поведенческими функциями не составит особого труда, и вы ее можете использовать в виртуальных моделях. Но внедрить ее в имитанта или биокибера не получится, поскольку разработка кристаллоидных биоэлектронных структур весьма тонкое и кропотливое дело, на которое уходят годы. Конечно, после окончания разработки биоэлектронные структуры штампуют в промышленном производстве миллионами тонн, и сейчас насчитывается более тысячи разновидностей, благодаря чему, варьируя их в различных соотношениях, можно создавать имитантов с определенными поведенческими характеристиками. Но среди этих разновидностей нет ни одной программы с агрессивными поведенческими характеристиками по отношению к человеку. Ни одной — это запрещено законом. А создать такой кристаллоид кустарным способом — дело нереальное. Я удовлетворил ваше любопытство?
— В полной мере.
— Еще какие-нибудь вопросы?
— Пока нет.
— Тогда у меня вопрос — неужели элементарные истины моделирования кристаллоидных структур не известны агенту СГБ?
Борацци смотрел на меня, попыхивал трубкой и иронично усмехался.
— Известны. — Я тоже усмехнулся. — Но таковы уж поведенческие функции агента СГБ, что он обязан интересоваться азбучными истинами так, будто понятия о них не имеет. Наука не стоит на месте, всегда возникает что-то новое, и, как вы сами сказали, ничего невозможного нет. Можете дать стопроцентную гарантию, что завтра не появится какой-нибудь гениальный кустарь-одиночка, для которого создавать биоэлектронные кристаллоиды все равно, что семечки лузгать?
Борацци молча развел руками, но ироничная улыбка не исчезла. Чихать он хотел на мои поведенческие функции. Не верил он мне, и все тут.
— Всего вам доброго, — сказал я, сдерживая раздражение, и отключился.
Запросив у секретаря распечатку стенограммы сегодняшнего оперативного совещания, я ознакомился с планом работ. Из-за несчастного случая совещание прошло скоротечно, по-деловому, хотя распоряжение коммодора, что до окончания расследования трагического происшествия выход на поверхность Марауканы разрешается только попарно, привело к неудовольствию экзоархеологов. Тумаду Исорци считал, что археологические изыскания необходимо перенести на объект «Руины Мегаполиса», в то время как Леонора Мшински настаивала на детальном обследовании катакомб объекта «Усеченная Пирамида». Конфликтная ситуация была погашена в самом зародыше — Ютта заявила, что ей необходимо побывать на «Руинах Мегаполиса», а с Леонорой Мшински отправился в катакомбы Лю Джун, причем согласился на сопровождение с необычайной поспешностью. Хорхе Чивет попытался возражать, мотивируя тем, что макет
