Дракон с минуту молчал.
Джек тасовал карты, не осмеливаясь на него взглянуть. Однажды он размышлял на тему: что делают воины к'да с теми, кто ослушивается приказов. Теперь он поймал себя на том, что гадает – что они делают с дезертирами.
– Дядя Вирдж думает, что тебе лучше не придерживаться правил воинской этики к'да, – наконец произнес Дрейкос.
Джек быстро посмотрел на него.
– Почему ты так говоришь?
– Вы с ним это обсуждали, – сказал Дрейкос. – В космопорте на Варгане.
Джек поморщился. Он забыл, какой острый у дракона слух.
– Это была личная беседа, знаешь ли.
– Приношу свои извинения, – сказал Дрейкос. По его голосу было ясно, что он вовсе не чувствует себя виноватым. – Факт остается фактом: дядя Вирдж рассматривает все твои действия под единственным углом – пользу они тебе принесут или вред.
– А что тут плохого? – спросил Джек. – Кто еще подумает о том, что мне нужно?
– Я согласен, что ты должен заботиться о себе, – сказал Дрейкос. – Но твоими действиями и решениями должно руководить нечто большее, чем соображения только о своем личном удобстве и своей личной безопасности.
– Знаю, знаю, – усмехнулся Джек. – Жизнь для других! Благородные дела в противовес злу. Самопожертвование ради великой цели. Мне продолжать?
– Ты говоришь с насмешкой, – холодно сказал Дрейкос. – Но ты прав. Бывают времена, когда каждый должен выбрать свой путь, исходя единственно из того, что он считает правильным.
Джек фыркнул:
– Воинская этика к'да.
– Дело здесь вовсе не в воинах, – ответил Дрейкос. – И не в том, один ты или окружен друзьями или врагами. Это решение, проистекающее из внутреннего осознания того, что правильно, а что неправильно.
Он наклонил голову набок.
– Ты ведь знаешь, что правильно, а что неправильно, Джек Морган?
– Если мы пойдем против Корнелиуса Бракстона, я, скорее всего, погибну, – прямо заявил Джек. – Даже если я выживу, я попаду в тюрьму на Варгане за два убийства, которых не совершал. Ты этого добиваешься?
– Если ты не пойдешь против него, два вистаука все равно будут мертвые, – напомнил Дрейкос. – И тебе придется жить, зная, что их убийца избежал правосудия. Это то, чего хочешь
– Я смог бы с этим жить, – сказал Джек упрямо. Зеленые глаза продолжали его сверлить. Джек пытался выдержать взгляд, но спустя несколько секунд сдался.
– Хотя… нет, – уступил он.
– Также ты будешь знать, что смерть угрожает и другому человеку, – продолжал Дрейкос. – Владельцу цилиндра, который ты намереваешься украсть.
– Ну и что ты от меня хочешь? – спросил Джек. – Поставить крест и на моей жизни тоже? Добавить еще одну смерть к общему списку?
– Я не предлагаю тебе намеренно и легкомысленно пожертвовать жизнью, – сказал Дрейкос. – Это не путь воина. Мы будем хитрыми и скрытными и пустим в ход все умение и сноровку, какие у нас есть. Но цилиндр должен быть возвращен законному владельцу, и законный владелец должен быть предупрежден о заговоре против него или против нее.
Джек покачал головой.
– Я уже говорил тебе, Дрейкос. Мы не можем бороться с Корнелиусом Бракстоном и победить.
– Тогда не борись с ним ради победы, – сказал Дрейкос. – Борись с ним, чтобы поступить правильно.
Джек фыркнул.
– То же самое, что оттащить Думбартона с горячей земли на Йоте Клестиса?
– Да, – сказал Дрейкос. – Я не ожидаю никакой выгоды от своего поступка. Я не ожидаю и того, что Думбартон поблагодарит меня, если наши пути снова пересекутся. Я сделал это потому, что поступить так было правильно.
Джек опустил глаза на карты в своих руках. Дядя Вирдж сильно поспорил бы с такой позицией. Он напомнил бы Джеку, что нет никого, кто бы присмотрел за Джеком Морганом, кроме самого Джека Моргана. Он заметил бы, что война могущественных корпораций была не делом Джека и чем скорее он уберется с линии огня, тем лучше. Но дяди Вирджа здесь не было.
– Тебе легко говорить. – пробормотал он. – Это же я вляпался в самое пекло. Тебе-то терять нечего.
– Наоборот, – сказал Дрейкос. – У меня есть жизни моего народа.
Джек испуганно поднял глаза.
– Что?
