— Странно, — с видом крайнего огорчения продолжал ведущий.
Наташа наблюдала за ним как за великим актером. Этот Александр Королев, которого она тысячу раз видела в его программе “Поворот”, ловко заворачивал разговор куда хотел.
Мэр пока принимал все за чистую монету. Ребята вели себя очень естественно. Королев продолжал:
— Ваш соперник на выборах, предприниматель, бывший афганец, как его?..
— Сазонов, — с плохо скрываемой неприязнью, в унисон подсказали глава и военком:
— Сазонов! — с радостью подхватил Королев. — Он-то опередил вас, Петр Ильич! Каким-то образом об этой истории проведал, встретил ветерана из госпиталя, вручил новейшую немецкую коляску…
Военком что-то быстро зашептал на ухо главе администрации. Тот на глазах чернел лицом.
— Короче, сделал из чужого горя себе рекламу, — обронил Королев.
— Вот именно! — подхватил круглый и потный Петр Ильич, задетый за живое. — Мелькнуть, сделать эффектный жест — это он может. А вот кропотливая, длительная, повседневная работа с населением — это не для таких болтунов, как Сазонов. Где теперь этот Голубев? В какой помощи нуждается?
— А он здесь, в вашем городе, у чужих людей обитает вместе с малолетним братом, Петр Ильич, — скорбно подытожил Королев. — И ваши люди в настоящее время находятся у него и пытаются разлучить с братом, тем самым нанеся воину — ветерану чеченской войны глубокую моральную травму плюс к его физической. А мой шеф потребовал, чтобы к сегодняшним “Новостям” был отснят материал по Голубеву, каким бы он ни оказался. В свете программы губернатора по детям-сиротам материальчик грозит получиться скандальным…
Наташа с восхищением слушала Королева. Ну дает! Она бы сейчас балансировала между слезами и криком, а этот как бы даже мэру сочувствует! И тот весь в его власти, как марионетка.
— Какие люди? Кка-кие мои люди?! — как чайник вскипел мэр. Его лоб покрылся испариной.
— Отдел опеки или милиция, — почти весело продолжил Королев. — Кстати, мы сейчас туда. Жаль, что интервью не получилось, сами понимаете, дело такое…
— Безобразие! — Мэр решительным жестом схватил куртку и, не глядя на военкома, кинулся вслед за телевизионщиками. — Мы едем с вами. Я хочу лично разобраться в этом деле.
Возмущение погнало его вперед. Он обогнал телевизионную группу, к нему присоединился военком. Душа главы Вишневого жаждала свободного уха, которое с готовностью предоставил военком. Тот терпеливо и подобострастно выслушал все, что мэр думает о нем лично, о военкомате, о своих подчиненных и о работе местного ОВД, о работе “этих жирных баб” из отдела семьи, о начальнике милиции, которого он хотел снять еще в прошлом году, но оставил, поскольку тому год до пенсии, дал доработать…
Мэр рьяно матерился всю дорогу, вплоть до улицы Станционной, куда привела их “Волгу” синяя “Газель”.
Во дворе Юлиного дома бешено лаяла охрипшая собака.
Телевизионщики высыпали из “Газели” и кинулись к забору как группа захвата — и вовремя.
На крыльце шла борьба. Две внушительные женщины тащили по дорожке упирающегося пацана. Малец рьяно сопротивлялся — визжал, кусался и царапался. Все это действо хладнокровно наблюдала, сидя на заборе, соседская девчонка.
— Не снимать! — попытался приказать мэр своим невнушительным голосом, но его никто не услышал.
Королев и Наташа кинулись к женщинам.
— Телевидение, — объявил Королев, — представьтесь, пожалуйста.
Мэр махнул рукой на баб — интуиция гнала его в дом.
Наташа рванула за ним, а следом за ней — Лерка. В доме Юли Скачковой царил погром — слышались звуки борьбы. Возле стола валялись костыли. Андрей с милиционером катались по полу, оба красные, с перекошенными от эмоций лицами.
Юля стояла у стены, лицо ее слилось с фоном побелки.
— Прекратить! — взвизгнул мэр.
Подоспевший военком бросился разнимать дерущихся. Но ему понадобилась помощь, и ее оказал Королев. Дерущихся оттащили друг от друга. Оба борца тяжело дышали и выглядели не лучшим образом.
— Успокойся, Юль. Вот видишь, все обошлось, мы успели, — приговаривала Наташа, силясь привести подругу в чувство. — Мы успели.
Но та, обведя взглядом собравшихся, стала молча пробираться к выходу, словно ей не хватало воздуха. Она вылетела на крыльцо и сразу наткнулась на детей.
Потрепанный Сашка “зализывал раны”, а соседская Маринка кормила его сушеной малиной. Юля в изнеможении опустилась на крыльцо.
— Теть Юль, малину будете? — Маринка протянула ей горсть.
Юля молча взяла у девочки ягоды и принялась жевать. Теток из комиссии и след простыл. Даже не верилось, что в этой тишине сада только что разыгрывалась настоящая драма. Примерно через полчаса на крыльцо вышли оператор и девушка из съемочной группы, а за ними — глава города.
Пока оператор осматривал фасад дома, мэр подошел к Юле и участливо спросил:
— Вы хозяйка?
Юля кивнула.
— Работаете? — столь же участливо продолжил он, но Юля ответить не успела, поскольку оператор уже нашел фон и позвал мэра.
Глава огляделся и, заметив Сашку с Маринкой, подмигнул им и пригласил сниматься вместе с ним. Маринка моментально прилипла к мэру, а Сашку пришлось уговаривать. Девушка из съемочной группы долго втолковывала, что передача поможет им с братом. Только после этого он подошел к крыльцу, на фоне которого с серьезным видом стоял глава города и корчила рожи в камеру остроносая Маринка. Получилась копия картины “Ленин и дети”.
Девушка прицепила главе на пиджак микрофон и сама повернулась в камеру.
— Город Вишневый, — начала она, — самый обычный провинциальный городок Среднего Поволжья. История, о которой мы хотим рассказать, тоже обычная. Солдат вернулся с войны… За время, пока он воевал, его маленький брат осиротел и стал беспризорником. Волею судьбы братья встретились. Теперь только от нас с вами, окружающих людей, будет зависеть то, как сложится их жизнь. К судьбе этой семьи не оказался безучастным ныне действующий глава администрации города Петр Ильич Бесчастных.
Интервью с мэром шло гладко — он говорил как по писаному, обещая всяческую поддержку и защиту этому дому, заодно вспомнил, что делается в городе для таких детей, как Сашка. В частности, про реабилитационный центр.
— Я там была, — немедленно встряла Маринка. — Меня там наголо обрили и платье отняли теть- Марусино!
В гладкой беседе вышла заминка.
— Ты тоже сирота? — подставила ей микрофон ведущая.
— Нет, я с другой мамой теперь живу и Вовиком. А родная мать пьет и кушать нам не дает. Нас с сестрой взяли в семью, а Славика — нет, потому что он маленький.
Лицо Маринки неожиданно разъехалось в разные стороны, из глаз брызнули слезы. Она выразительно шмыгнула носом и отлипла от мэра.
Юля увела Маринку к собачьей будке, где усталая от лая псина наблюдала за происходящим, положив мудрую голову на лапы. Псина подняла морду только тогда, когда из дома вышли потрепанный милиционер и красный как свекла военком.
Вероятно, военкому все же пришлось дать интервью. Они, пригнувшись, как в кинотеатре во время сеанса, протрусили к калитке, а там разбежались в разные стороны. Мэр тоже уехал, предварительно поинтересовавшись у Юли, запаслась ли она на зиму дровами. Убежала и Маринка, а Юля с Сашкой отправились в школу забирать Олю с продленки.
В доме все еще шли съемки, но о камере и притулившемся в углу операторе, казалось, все забыли. Оба ведущих хлебали на кухне, вчерашний борщ, а Наташа сидела в кресле напротив Андрея. Они тихо беседовали.
