– Предъявите документы!
– Знаете, лейтенант, не мешайте нам. Идите, займитесь делом. – Берестин отвернулся от него и взял за ножку бокал.
Очевидно, чекист попал в ситуацию, выходящую за пределы его компетенции. И убыл – за консультацией или подкреплением.
– Может, не стоит, товарищ командарм? – осторожно спросил Рычагов.
– Ничего, сиди и не вмешивайся.
События развивались. Вновь появился давешний старлей – в сопровождении капитана того же ведомства и еще какого-то штатского.
– Вот, – торжественно сообщил старлейт, указывая на Берестина.
Капитан был моложе, но строже. И либеральничать не намеревался.
– Встать! Вы задержаны!
– О! Это интересно. Ваши полномочия?
Капитан положил руку на кобуру.
– Остальное – у меня в купе. Прошу!
Под конвоем Берестин с Рычаговым вышли в коридор, через гремящую площадку перешли в соседний вагон, и капитан довольно грубо втолкнул Алексея в полуоткрытую дверь.
– А теперь – документы!
Алексей спокойно протянул удостоверение. И с удовольствием смотрел, как капитан его раскрывает. Челюсть у него не отвисла, но глаза округлились.
– Товарищ командарм…
– Всем выйти! – резко сказал Берестин. Никто ничего не понял, но вид капитана словно вымел остальных из купе.
– Товарищ командующий… Я не знал, меня не предупредили…
– Фамилия, должность?
– Капитан Лавров, старший уполномоченный при протокольном отделе НКВД.
– Ну и что? Что за цирк вы устроили?
– В поезде едет немецкая военная делегация. По программе у них ужин.
– Сколько их?
– Четыре человека.
– И ради этого вы позволили себе?!
– Товарищ командующий, я не знал… Мне приказано обеспечить условия и не допустить…
– Для этого надо выгнать из ресторана больше двадцати советских людей? В том числе двух генералов, четырех полковников? Да и остальные, наверное, не менее уважаемые товарищи!
– Я не знал… – тупо повторил капитан.
– Вы – кретин. Это даже не оскорбление, а диагноз. И должность участкового в Верхоянске – самое лучшее, на что вам следует рассчитывать. Причем, с вашей точки зрения, я непростительно гуманен. Учтите это. Если у меня будет время, я о вас не забуду. Можете кормить своих немцев на общих основаниях. Или в купе им подавайте. Сам, раз такой заботливый! О нашем разговоре доложите по команде. И если вы еще не в курсе, знайте, что с завтрашнего дня ваше ведомство распускается. Кончилась лафа с бериевскими цацками, – Берестин показал на полковничьи знаки различия капитана и нашивки на рукавах. – У меня все.
Он вышел в коридор, оставив окаменевшего капитана в купе. Рычагова до сих пор блокировали два сотрудника, хотя руками не трогали.
– Пошли, товарищ генерал, – добродушно сказал Берестин. – А то у нас кофе остынет. Если уже остыл – потребуем свежего за их счет…
В ресторане было пусто. Только минут через двадцать пришедшие в себя никидовцы и их кураторы привели наконец своих немцев, скромно усадили их в дальний угол вагона, не забывая время от времени пугливо озираться.
Глава 5
Белостокский выступ, образовавшийся в результате Освободительного похода 1939 года, представлял чрезвычайно удобную позицию, если бы с началом войны Красная армия решила провести восточно- прусскую наступательную операцию по образцу августовского наступления 1914 года. Ударом на северо- запад отрезалась вся группа армий «Север», и при удачном развитии событий выход к Балтике и захват Данцига сломали бы все стратегические планы гитлеровского командования.
Но на такой вариант Берестин в силу известных обстоятельств рассчитывать никак не мог.
В прошлый раз этот проклятый выступ стал, пожалуй, главной причиной разгрома Западного фронта. Почти двадцать стрелковых и механизированных дивизий оказались отрезаны танковыми клиньями немцев, под Волковыском и Новогрудском схвачены тугой петлей окружения и через две недели героических и безнадежных боев – вслепую, без знания обстановки, без связи с высшим командованием, а на пятый день войны уже и без боеприпасов, горючего и продовольствия – эти двадцать дивизий, почти триста тысяч вооруженных людей, перестали существовать. В других условиях они могли бы совершить многое.
…Под крыльями «Р-5» долго тянулись сплошные массивы леса, кое-где прорезанные нитками дорог.
