Книгочей широко улыбнулся. – Ага, не можешь. Правильно, потому что у тебя ее нет. Да и сколько тебе лет? Пятнадцать?
– Семнадцать, – гордо ответила Катя.
– Уж прости, но на великого воина ты совсем не похожа. Сказки не оживают…
Неожиданно поезд затормозил и покачнулся. Железные колеса неприятно заскрипели. Звездопадом на черные рельсы упали высеченные резким торможением искры. Все кроме Ольги сумели удержаться на своих местах. Свет в вагонах погас.
– Что такое? – поднимаясь, возмутилась блондинка. – Поезд что с рельс сошел?
Нэльс помог ей подняться.
– И я догадываюсь почему…
В поезде наступила тишина, перемешенная с редкими негодованиями удивленных пассажиров.
Марк нащупал окно и попытался через него хоть что–то увидеть.
– Эй, осторожно! Ты мне на ногу наступил, – вскрикнула Ольга.
– Извиняюсь, я не специально. Нет, ничего не видно. Эй, фонарщик, включай свой светильник, хоть какая–то от него польза будет.
Смрадный дух окутал присутствующих.
– Фу–у, кто из вас это сделал? – пропищал книгочей.
Нэльс вытащил фонарь и неясный свет озарил вагон…
Ужас застыл в глазах книгочея: посреди вагона стоял Аштарот. Полы его плаща тихо развивались. Время на маленьком освещенном пяточке будто остановилось.
«Тук»– глухим стоном отозвалось сердце книгочея.
Ни единого шороха, ни единого звука. Только ленивое перемещение черной ткани разрушало созданный вакуум.
«Тук… тук».
Длинная костлявая рука держала Катю за шею и медленно сжимала пальцы, вонзая когти в горло девушки.
«Тук, тук. Тук!»
– Нет! – прокричал Нэльс.
Время возобновило свой ход, когда юноша отчаянно бросился на Аштарота и разбил фонарь о его плечо.
Яркая вспышка и монстр загорелся. Аштарот отпустил свою жертву, обессиленная первый хранитель опустилась на колени. Чудовище закричало от боли, да так сильно, что в вагоне повылетали стекла. Зловонье, возомнившее себя хозяином предательски ретировалось через окна.
Глотнув свежего воздуха и немного прейдя в себя, Нэльс помог подняться Катерине и собрал остальных:
– Надо бежать!
Паника в буквальном смысле вытолкнула молодежь из окна. Поезд остановился в тоннеле, поэтому большого выбора, куда же бежать у них не было. Ребята ринулись вперед.
– О–Т–Д–А–Й М–Н–Е Е–Ё! – послышалось у них за спиной, и быстрый шаг наших героев сменился на бег.
Видит Бог, ни один из них раньше не бежал так прытко.
– Этттто… этто… это был ? – Марк почему–то стал заикаться.
– Да! – прокричал Нэльс. – Тот самый вонючка! Ну что, теперь видишь, что сказки оживают! И делают это тогда, когда им вздумается?
– Не может быть!
– Может!
Страх вселяемый монстром делал свое дело, он отбивал стремление осмыслять свои действия, руководствоваться разумом, а не инстинктами. Напуганная молодежь побежала по мрачному тоннелю, стараясь скрыться даже от звука собственных шагов.
Из вагона, что остался позади, вылетело кричащее пламя и со скоростью хищника нагоняло наших героев.
Ольга обернулась и закричала:
– Оно летит за нами! А–а–а–а!
Редкие лампочки ехидным мерцанием посмеивались над длиной подземной развязки. Ребятам не требовалось карты, чтобы понять, что до следующей станции метро слишком далеко, и им не успеть до нее добраться.
Нэльс остановился, и решительно залез во внутренний карман своего плаща.
– Мел? – удивился книгочей.
– Волшебный мел, – гордо пояснил фонарщик.
Дрожащими руками он вытащил из коробочки уже знакомый красный мелок.
– Да ладно?
– Держи, – Нэльс отломил кусок и всучил половину Марку. – Начинай рисовать линию с того края, – он указал на правую стену тоннеля, а сам начал вести линию слева.
Когда черта была закончена фонарщик ничего не говоря, прижал подруг и книгочея к стене и семь раз очертил вокруг них.
– Не выходите отсюда. Так надеюсь, он вас не заметит, если я не смогу его задержать.
– Но как ты будешь это делать? – вдруг обеспокоился Марк.
Нэльсу не успел ничего ответить. Пламя подлетело слишком быстро и опустилось перед красной чертой. Горящий монстр сделал несколько шагов, но наткнулся на невидимую стену. Он чувствовал первого хранителя, но не мог её увидеть. Перед ним была лишь стена, сотворенная простейшей магией… столь незатейливой и столь мощной. Обычно Аштарот с легкостью крушил созданное волшебным мелом. Но сила магии фонарщиков в простоте и личном благословении короля. Чудовище рассвирепело и завизжало. Это оглушило наших героев, они опустились на колени и зажали уши руками.
– О нет, мои перепонки сейчас лопнут, – чуть ли не плача прокричала Ольга. – Нэльс сделай, что– нибудь!
Вдруг Аштарот замолчал, он подошел ближе и посмотрел фонарщику прямо в глаза:
– НЭЛЬС–С–С, – зловеще прошептал он. Теперь монстр знал имя того, кто доставил ему столько неприятностей. – Я ЗАПОМНИЛ ТВО–О–Е ИМЯ. Я ПОЗАБОЧУС–СЬ О ТВОЕЙ СУДЬБЕ.
Фонарщик обернулся к блондинке. Он не сказал спасибо, но дал понять, что благодарить ее не за что.
Монстр внимательно рассмотрел черту, преграждающую дорогу к хранителю. После разбитого о его плечо фонаря, сил у чудовища осталось намного меньше. Это радовало Нэльса, хотя он понятия не имел, насколько хватит сил у его творения.
Монстр замахнулся и вцепился когтистой лапой в невидимую стену. Медленно но верно, он крошил магический рисунок, пробираясь к фонарщику. На мгновение Нэльс растерялся, застыв в оцепенении. По невидимой стене пошли золотые трещины, а вниз на железные рельсы заскользили святящиеся струйки. Живая стена истекала кровью.
– Ты боиш–ш–шься, – прошептал Аштарот. – На этот раз–з, твое творение меня не удер–ж–жит.
Затхлый аромат страха закружил фонарщику голову и тот опустился на колени. Когда Нэльс отправился за хранителем, он и не подозревал, с чем, а точнее с кем, ему придется столкнуться. Как известно сила творений, зависит от силы создателя; сейчас Нэльс, был растерян.
– Надо бежать отсюда, – прошептала Ольга и только сейчас взглянула на свою бывшую подругу.
Катя была жива. Но скорее напоминала живую куклу, нежели живого человека: холодная, и бледная она не выражала, ни каких эмоций. Карие веселые глаза превратились в мертво–черные.
– Кать, ты чего? – Ольга потрясла ее за плечи.
– Не тряси так, мозги вылетят, – тихо ответила Катя.
Марк осмотрел окровавленные следы от когтей Аштарота: черные вены, словно гадкие змеи расползались по телу девушки, придавая ее кожи цвет серого шелка.
– Похоже, он ее отравил, – дал не веселое заключение книгочей.
