Под нами все тянулся и тянулся гигантский мегаполис с улицами, запруженными механизмами, большинство которых по-прежнему двигалось, а часть теперь замерла в неподвижности. Вдали можно было разглядеть две высоченные башни, которые к этому времени, видимо, уже добрались до нашего бывшего убежища. Они получили приказ и собирались выполнить его даже после того, как нас не станет.
Этот город занимал около двадцати квадратных миль и был целиком сделан из металла. Я никогда в жизни еще не видел столько металла в одном месте и вряд ли когда-нибудь увижу.
Наконец потянулись пригороды. Яйцеобразные механизмы бездействовали и здесь, равно как и машины еще трех видов. «Банг!» — пропела на прощание еще одна антенна, и мы сразу взмыли на высоту в двадцать тысяч футов. На юге уже появились смутные очертания второго города с его большими зданиями и высокими мачтами.
Похожий на прекрасное золотое веретено «Марафон» лежал на черно-алой поверхности планеты. Большая часть экипажа суетилась у кормы. Зайдя справа, катер приземлился, и мы выбрались наружу. Только тут я сообразил, что уже несколько часов у меня во рту не было и маковой росинки.
Что происходило без нас, мы узнали во время организованного на скорую руку и пришедшегося более чем кстати обеда. Оказывается, марсианам удалось продержаться до тех пор, пока все шары и гробы не отступили. Они расположились неподалеку от корабля и стали ждать неизвестно чего. Возможно, они рассчитывали, что марсиане выйдут наружу и тут они с ними покончат, или, что более вероятно, дожидались прибытия каких-то других машин, более подходящих для ведения боевых действий.
Марсиане воспользовались случаем и сбежали на катере. Улетая, они видели, как осаждающие тут же устремились в опустевший корабль. Но к моменту нашего прибытия вражеская орда уже убралась восвояси, оставив после себя лишь несколько разбитых собратьев.
— А знаете, — заметил Эл Стор, — создается впечатление, что разумную жизнь они определяют исключительно по движению. Движется — значит, живое. «Марафон», например, лежит неподвижно, и поэтому они посчитали, что он никакой угрозы для них не представляет. Их интересовал только экипаж. Когда же экипаж бежал, корабль тут же перестал их занимать. — Он обвел нас задумчивым взглядом. — Просто никто не подумал об этом, но вполне возможно, что, оказавшись в ловушке, можно было просто замереть и дождаться, пока они не утратят к нам интерес. Да, вполне возможно! Но если бы вы хоть слегка пошевелились, они снова набросились бы на вас.
— Лично мне что-то не очень по душе стоять как монумент, — сухо сказал кто-то из присутствующих. — Для чего же тогда человеку ноги? По мне, так лучше уметь быстро бегать.
— Не дай Бог, они нападут снова, до того как мы закончим ремонт, — заметил я.
— Все может быть. По-моему, они очень любознательны, если можно так выразиться, — продолжал Эл. — Они крайне спокойно воспринимают все знакомое, но немедленно проявляют враждебность ко всему незнакомому. Они напали на корабль исключительно потому, что раньше на этом месте ничего не было. Но теперь, вполне возможно, они уже отметили своим коллективным разумом, что здесь лежат останки корабля, не представляющие для них никакой непосредственной опасности. Так и будет до тех пор, пока одна из проходящих мимо машин не сообщит о кипящей вокруг него бурной деятельности, которую коллективный разум может связать с нашим побегом, прикинуть, что можно по этому поводу предпринять и отдать соответствующие приказы. — Он бросил взгляд в иллюминатор на пыльные холмы, за которые опускалось солнце. — Так что нам лучше поспешить.
Перекусив, мы вышли наружу и стали помогать тем, кто занимался ремонтом двигателей. Работа оказалась утомительной, особенно если учесть, что у нас не было соответствующего оборудования. Приходилось пользоваться лебедкой и с ее помощью устанавливать огромные трубы на место. Тем временем марсиане, ремонтировали поврежденную корму, то и дело вспыхивали голубоватые огоньки сварочных аппаратов. Инженеры находились внутри, проверяя состояние камер сгорания.
Еще трое членов экипажа приводили в порядок шлюз, изрядно поврежденный, причем главным образом нашей же скорострельной пушкой.
А пока мы занимались ремонтом, Квирк взял катер и отправился к дальней дороге. Капитан, правда, не слишком хотел рисковать катером, но Квирк поднял его повыше и висел в облаках до тех пор, пока движение на дороге не прекратилось. Тогда он сиганул вниз и нашел пропавшую шлюпку. Три члена его экипажа пригнали ее к кораблю и привезли тела двух товарищей Хейнса.
Насколько мы могли судить, шлюпка приземлилась совершенно открыто, поскольку Хейнс просто не мог знать, что поджидающая их штуковина, очень похожая на железнодорожный вагон, попросту заблокировала его радиопередатчик. Хейнс был захвачен. Остальные двое защищались как могли до тех пор, пока не перестали двигаться. Вечером мы похоронили их вместе с Эндрюсом и остальными.
Голубоватые вспышки марсианских сварочных аппаратов и непрерывный стук и звон из разных частей корабля продолжались далеко за полночь. Конечно, мы рисковали выдать себя, но в данном случае риск был вполне оправдан.
Все это время Макналти то впадал в плохо скрываемое уныние, то приободрялся. Уныние, как я полагаю, вызывала у него неотступная мысль о возможности еще одного нападения до того, как нам удастся взлететь. Бодрился же он, видя, что мы вот-вот закончим ремонт, а может, еще и потому, что на борту у нас теперь находился совершенно удивительный груз: три разбитых шара и два изуродованных гроба. Весь остальной металлолом нападавшие утащили с собой или, если можно так выразиться, вынесли своих раненых с поля боя.
На следующий день в два часа пополудни утомительная работа наконец закончилась, что было ознаменовано несколькими громкими «Ур-ра!», сопровождавшимися язвительными репликами некоторых членов экипажа. После этого мы стартовали. В трюме правительственные эксперты просто не отходили от нашего груза. Пролетев над местом недавних злоключений, мы через несколько секунд оказались над вторым городом на юге и совершили посадку на его окраине.
— Здесь мы явление совершенно новое, — сказал Эл Стор. — Посмотрим, как они на нас отреагируют.
Я поглядывал на часы. Нападение началось ровно через тридцать семь минут.
Здешняя тактика оказалась другой. Сначала нас внимательно изучили репортеры — облазили корабль со всех сторон, а затем умчались обратно в город. Потом подтянулась дюжина «пульманов», направивших на нас свои диски. На «Марафон» обрушился шквал излучения. Стив Грегори тут же выскочил из своей радиорубки и стал жаловаться, что его аппаратура сошла с ума. Рассказ о своих бедах он подкреплял бешеным танцем бровей.
А снаружи тем временем к излучателям, потерпевшим полное фиаско, подтягивалось подкрепление. Машины с огромными руками, машины с набором встроенных инструментов, причем все они сразу устремились к корме. Чуть поодаль неутомимо рыскали вездесущие гробы и шары.
Появились два «жирафа» и, сами того не ведая, послужили молодому Уилсону отличными объектами для съемки. Наконец капитан решил, что мы ждем уже достаточно долго и лучше не давать противнику возможности снова добраться до наших двигателей. С ужасным «У-у-у-у-ух!» подняв гигантское облако пыли, мы рванулись вверх, а вражеские силы остались в недоумении и растерянности.
Двадцать минут спустя мы снизились над широкой, но мало используемой дорогой и стали ждать, пока на ней не появится какой-нибудь самодвижущийся представитель этого мира. Первым оказался несущийся галопом гроб, неистово перебирающий всеми восемью ногами, с четырьмя сложенными руками, двумя щупальцами спереди и совершенно идиотским торчащим вверх медным завитком, напоминающим последний волосок на лысине. С полдюжины членов экипажа преградили ему путь, наставив на него излучатели, хотя это и было просто жестом. Как мы уже успели убедиться, излучатели не причиняли машинам практически никакого вреда.
Это была идея Эла, и Макналти поддержал ее с крайней неохотой. Капитан согласился устроить эту засаду только при условии, что мы организуем ее в непосредственной близи от «Марафона», который в случае чего сможет прикрыть ее участников одной из своих пушек. Со своего места мне были видны восемь скорострельных стволов, торчащих в одном из обращенных в нашу сторону люков. Гроб мало-помалу замедлил свой бег и остановился.
Еще шестеро вышли из корабля и отрезали нашей жертве путь к отступлению, а еще четверо заняли позиции с противоположной от «Марафона» стороны дороги. Гроб обвел нас ничего не выражающим взглядом твердых блестящих линз, а медная антенна начала недоуменно подрагивать. У меня
