белым лошадей. – Приятней бы, конечно, верхом.
– Ну-ну, валяй, сломаешь себе шею, – сказал Мориней.
– Эй, друг, поди сюда, – позвал Флинн.
Одна из лошадей подошла и опустилась подле него на колени. Флинн осторожно забрался ей на спину. Уселся верхом и, ухмыляясь, поглядел на Моринея.
– Смотри, не расшиби аппарат, – предостерег Мориней, – это государственное имущество.
– Ты славный малый, – сказал Флинн лошади. – Ты умница.
Лошадь поднялась на ноги и улыбнулась.
– Увидимся в лагере, – сказал Флинн и направил своего коня к холму.
– Погоди минутку, – сказал Мориней. Хмуро поглядел на Флинна, потом поманил вторую лошадь. – Поди сюда, друг.
Лошадь опустилась подле него на колени, и он уселся верхом.
Минуту-другую они на пробу ездили кругами. Лошади повиновались каждому прикосновению. Их широкие спины оказались на диво удобными. Одна красная с золотом пичужка опустилась на плечо Флинна.
– Ого, вот это жизнь, – сказал Флинн и похлопал своего коня по шелковой шее. – Давай к лагерю, Мориней, кто доскачет первым.
– Давай, – согласился Мориней.
Но как ни подбадривали они коней, те не желали переходить на рысь и двигались самым неспешным шагом.
Килпеппер сидел на корточках возле корабля и наблюдал за работой Эреймика. Лингвист был человек терпеливый. Его сестры всегда удивлялись терпению брата. Коллеги неизменно воздавали хвалу этому его достоинству, а в годы, когда он преподавал, его за это ценили студенты. И теперь ему понадобились все запасы выдержки, накопленные за шестнадцать лет.
– Хорошо, попробуем еще раз, – сказал Эреймик спокойнейшим тоном. Перелистал «174»Разговорник для общения с инопланетянами второго уровня разумности'175' (он сам же и составил этот разговорник), нашел нужную страницу и показал на чертеж.
Животное, сидящее рядом с Эреймиком, походило на невообразимую помесь бурундука с гималайским медведем пандой. Одним глазом оно покосилось на чертеж. Другой глаз нелепо вращался в глазнице.
– Планета, – сказал Эреймик и показал пальцем. – Планета.
Подошел Симмонс.
– Извините, капитан, я хотел бы тут поставить рентгеновский аппарат.
– Пожалуйста.
Килпеппер подвинулся, освобождая биологу место для его снаряжения.
– Планета, – повторил Эреймик.
– Элам вессел холам крам, – приветливо промолвил бурундук-панда.
Черт подери, у них есть язык. Они произносят звуки, несомненно что-то означающие. Стало быть, надо только найти почву для взаимопонимания. Овладели ли они простейшими отвлеченными понятиями? Эреймик отложил книжку и показал пальцем на бурундука-панду.
– Животное, – сказал он и посмотрел выжидательно.
– Придержи его, чтоб не шевелился, – попросил Симмонс и навел на туземца рентгеновский аппарат. – Вот так, хорошо. Еще несколько снимков.
– Животное, – с надеждой повторил Эреймик.
– Ифул бифул бокс, – сказало животное. – Хофул тофул локс, рамадан, самдуран, ифул бифул бокс.
Терпение, напомнил себе Эреймик. Держаться уверенно. Бодрее. Не падать духом.
Он взял другой справочник. Этот назывался «Разговорник для общения с инопланетянами первого уровня разумности»175'.
Он отыскал нужную страницу и отложил книжку. С улыбкой поднял указательный палец.
– Один, – сказал он.
Животное подалось вперед и понюхало палец.
Эреймик хмуро улыбнулся, выставил второй палец.
– Два, – сказал он. И выставил третий палец:
– Три.
– Углекс, – неожиданно заявило животное.
Так они обозначают число «один»?
– Один, – еще раз сказал Эреймик и опять покачал указательным пальцем.
– Вересеревеф, – благодушно улыбаясь, ответило животное.
Неужели это – еще одно обозначение числа «один»?
– Один, – снова сказал Эреймик.
– Севеф хевеф улуд крам, араган, билиган, хомус драм, – запел бурундук-панда.
Потом поглядел на трепыхающиеся под ветерком страницы «Разговорника» и опять перевел взгляд на лингвиста, который с замечательным терпением подавил в себе желание придушить этого зверя на месте.
Когда вернулись Мориней с Флинном, озадаченный капитан Килпеппер стал разбираться в их отчете. Пересмотрел фотографии, старательно, в подробностях изучал каждую.
Металлическая колонна – круглая, гладкая, явно искусственного происхождения. От народа, способного сработать и воздвигнуть такую штуку, можно ждать неприятностей. Крупных неприятностей.
Но кто поставил здесь эту колонну? Уж, конечно, не веселое глупое зверье, которое вертится вокруг корабля.
– Так вы говорите, вершина колонны скрыта в облаках? – переспросил Килпеппер.
– Да, сэр, – сказал Мориней. – Этот чертов шест, наверное, вышиной в целую милю.
– Возвращайтесь туда, – распорядился капитан. – Возьмите с собой радар. Возьмите, что надо для инфракрасной съемки. Мне нужен снимок верха этой колонны. Я хочу знать точно, какой она вышины и что там наверху. Да побыстрей.
Флинн и Мориней вышли из рубки.
Килпеппер с минуту рассматривал еще не просохшие снимки, потом отложил их. Одолеваемый смутными опасениями, прошел в корабельную лабораторию. Какая-то бессмысленная планета, вот что тревожило. На горьком опыте Килпеппер давно убедился: во всем на свете есть та или иная система. Если ее вовремя не обнаружишь, тем хуже для тебя.
Бактериолог Моррисон был малорослый унылый человечек. Сейчас он казался просто придатком к своему микроскопу.
– Что-нибудь обнаружили? – спросил Килпеппер Моррисон поднял голову, прищурился и замигал.
– Обнаружил полное отсутствие кое-чего, – сказал он. – Обнаружил отсутствие черт знает какой прорвы кое-чего.
– То есть?
– Я исследовал образцы цветов, – сказал Моррисон, – и образцы почвы, брал пробы воды. Пока ничего определенного, но наберитесь храбрости.
– Набрался. А в чем дело?
– На всей планете нет никаких бактерий.
– Вот как? – только и нашелся сказать капитан. Новость не показалась ему такой уж потрясающей. Но по лицу и тону бактериолога можно было подумать, будто вся планета состоит из зеленого сыра.
– Да, именно так. Вода в ручье чище дистиллированной. Почва на этой планете стерильней
