Я вновь подумал о Сис. То, что она для полета на Венеру выбрала именно пассажирский корабль класса 'люкс', мне было совсем не по душе. Намного лучше я чувствовал бы себя на грузовом звездолете, с его винтовыми лестницами, крутыми трапами, карабкаясь по которым, без особых затрат времени можно было бы перебраться с одной палубы на другую. По крайней мере, все было бы точь-в-точь, как в моем доме на дне Мексиканского залива. Однако Сис всегда сама принимает решения. Нам, мужчинам, ничего не остается, как напустить на себя важный вид, согласиться даже с самым сумасбродным решением женщины.
Палуба номер три окончилась резким поворотом налево, и я оказался на палубе номер четыре, которая как мне было известно, представляла из себя эвакуационное помещение с выходами на спасательные боты. Вдоль всего зала, под стеклянными колпаками стояли ничем не отличавшиеся друг от друга, скафандры. Подойдя вплотную к одному из них, я прочитал выгравированную на стекле надпись:
'При несчастном случае, приводящем к снижению концентрации кислорода в атмосфере корабля, разбить стекло, извлечь скафандр и надеть его на себя согласно следующей инструкции.' Далее шла нудная инструкция, излагавшая последовательность надевания отдельных частей скафандра.
Пройдя через весь зал, я вышел к очередному проходу. Однако стоило мне приблизиться к нему, как вверху загорелись красные буквы: 'Господа пассажиры! Извините, но дальше проход запрещен'. Мысль о том, что я так и не достиг своей цели, показалась мне нестерпимой. Внимательно, оглядев пройденный зал и заглянув в проход, я отметил, что судя по всему, кроме меня здесь никого нет. Я сделал шаг вперед, табло загорелось еще ярче. 'Ну, допустим, - рассуждал я, - что как пассажиру мне проход сюда запрещен, но пассажир ли я?'
На курсах Гражданского Образования, мне, как и другим моим сверстникам основательно разъяснили что быть гражданами Мира, в наше время имеют право лишь женщины. Законодательно это было закреплено принятием в двадцатом году Исторического Акта Справедливости, лишившего мужчин права голоса.
Перед отлетом Сис, подробно и терпеливо, разъяснила мне мой статус на этом лайнере.
- Понимаешь ли, Фредди, - неторопливо вещала она, глядя по привычке в то место, где у меня могла бы быть шляпа, - с юридической точки зрения из нас двоих пассажиром являюсь только я. Будучи несовершенной особью мужского пола, ты не в состоянии получить Земной паспорт и тем более Межпланетный. Тем не менее ты летишь, согласно этому документу.
Сис вынула из стола сложенный вдвое лист бумаги и протянула мне. Развернув его, я прочел буквально следующее:
'Багажная квитанция Мадемуазель Эвелин Спарлинг. Шесть мест багажа неподвижных. Одно самопередвигающееся.'
- 'Самопередвигающееся'... это... - я осекся.
- ...Это ты, мой мальчик, - ласково, насколько это было в ее силах, произнесла Сис.
Только теперь, вспомнив этот неприятный разговор, я по достоинству оценил все преимущества своего положения. Поскольку я не являюсь пассажиром, то и ограничения, наложенные на них, на меня не распространяются. Следовательно, я смело могу продолжить свой путь и даже, Сис, с ее железным, истинно женским логическим умом, не в состоянии будет убедить меня в том, что я не имею права этого делать.
Войдя в проход я обнаружил в одной из стен, закрытый легкими шторами, иллюминатор. Раздвинув шторы, я опешил от открывшейся передо мной картиной. За стеклом зияла черная бездна, густо усеянная яркими, разноцветными звездами. Слева нависал огромный раз в пять больший, чем он кажется с земли диск Луны. Мне никогда еще не доводилось видеть ее так близко. Оттененная чернотой пространства Луна сияла ослепительным шаром, покрытым оспинами кратеров и гладью своих морей. От яркого света у меня начали болеть глаза, я задвинул штору и отошел от иллюминатора.
И все-таки самое интересное я увидел в конце прохода. За стеклянной полупрозрачной стеной ясно угадывались контуры ядерного реактора. Мне непременно надо было туда попасть. Внимательно осмотрев коридор, я увидел на одной из стен тонкую линию окружности, которая, в соответствии с моими представлениями об устройстве космических кораблей, могла обозначать только контуры двери. К моей глубокой досаде, я не обнаружил, никаких кнопок, ручек и прочих устройств для ее открывания.
Судя по всему дверь была закрыта на применявшийся только в космосе акустический замок, реагирующий на определенное словосочетание. Испробовав практически все известные мне фразы, почерпнутые из космических боевиков, я уже было совсем впал в отчаяние, однако, неожиданно в голову мне пришли слова, услышанные в новейшем телесериале 'Капитан Али-Баба и сорок астропиратов'.
'Двадцать три, двадцать три - Сезам отвори!'
Судя по реакции двери, ее создатели также не отрывались от видеосистем во время показа этого боевика. Прошло несколько секунд прежде, чем я осмелился осторожно заглянуть в образовавшуюся в стене черную дыру. То, что произошло дальше длилось одно мгновение. Вынырнувшая из дыры волосатая рука, широкая, как мои плечи, сжала мое горло и затащила меня внутрь с такой легкостью и быстротой, как будто мой вес не превышал нескольких грамм. Еще через мгновение, рука разжалась и я, услышав стук захлопнувшейся двери, покатился по твердому полу. Вспыхнул свет. Первое, что я увидел, был ствол лучевого пистолета, направленный мне в лоб. Его хозяин сидел в метре от меня на стуле. Несмотря на всю необычность ситуации, самым необычным в ней был именно сидевший передо мной человек. Это был мужчина огромного роста. На его покрытом темно-коричневым загаром лице резко выделялись ледяные голубые глаза. Его светлые, почти желтые волосы, перетянутые на лбу веревкой, спадали на плечи. Именно волосы особенно привлекли мое внимание. Такую прическу на Земле можно было увидеть разве, что на картинках в книгах по Истории. Согласно законам нашего времени, мужчинам вменялось в обязанность ношение волос на голове, не длиннее трех сантиметров. В исключительных случаях, по согласованию с Советом мудрейших женщин, эта длина могла быть увеличена до пяти сантиметров. Нарушение предписания каралось бритьем головы с последующей обработкой ее химическим составом, препятствовавшим дальнейшему росту волос. Мое мнение о том, что передо мной не землянин, укрепилось, когда я обратил внимание на его одежду, которая состояла из балахона, скроенного из куска темно-зеленой чешуйчатой материи с капюшоном. На выглядывавшие из под одежды волосатые ноги были одеты туфли, судя по всему из этого же материала.
Постепенно меня начал охватывать ужас. Ствол лучевого пистолета в сочетании с ледяным взглядом незнакомца и его волосами свидетельствовавшими о наплевательском отношении к самым святым Законам, не предвещали ничего хорошего. Всем свои видом он напомнил мне крокодила, готовящегося сомкнуть свои челюсти на теле жертвы.
- Мелкий, бесхвостый головастик, - услышал я его глухой голос, всего лишь головастик.
Я с облегчением увидел, как лучевой пистолет скрылся в кобуре, висевшем на поясе незнакомца. Спрятав его, он скрестил руки на груди и начал изучать меня своими спокойными голубыми глазами, которые, как мне показалось, уже потеряли свою ледяную тональность.
Я встал и, как учила меня Сис, протянул руку.
- Позвольте представиться, месье, мое имя Фердинанд Жан-Клод Спарлинг. Счастлив познакомиться... Мистер?.. Мистер?..
- Конечно же, бесхвостый головастик, оказавшийся среди двуногих жаб, стремящихся получить самца для спаривания.
Несмотря на мой дружелюбный вид, руки его так и остались скрещенными на груди, зато в глазах читалось такое презрение, которое я видел разве, что у Сис, когда она разговаривала с мужчинами.
- Я и моя сестра Сис... - начал было я.
- Так ты брат одной из этих самок, пытающихся свить себе гнездо по обычаю плоского человека?
- 'Плоскими людьми' на Венере называют ее аборигенов, - неожиданная догадка осенила мой мозг, - так вы житель Венеры? Интересно, какой ее части?
Незнакомец резко встал.
- Ты задаешь слишком много вопросов, сухорогий, - тихим голосом сказал он, и в его глазах вновь появился ледяной блеск.
- Я не сухоногий, - с достоинством произнес я, - и вообще мы из Форт-де-Мера.
- Я сказал - сухорогий, а не сухоногий. - Лед опять исчез из его взгляда, - а что это такое Форт-де-Мер?
- Форт-де-Мер - это самый прекрасный город на Земле, и сухоногими мы называем прибывших туда
