– Договорились.
Кандайв сказал:
– Направишься к забытому городу Ампридатвиру. – Он искоса наблюдал за Юланом Дором. Тот сохранял спокойное равнодушное выражение.
– Я никогда не видел его, – продолжал Кандайв. – Поррина Девятый называет его последним из олекнитских городов, расположенных на острове в Северном Мелантине. – Он раскрыл шкатулку. – Этот рассказ я нашел в груде древних свитков – свидетельство поэта, бежавшего из Ампридатвира после смерти Рогола Домедонфорса, их последнего великого правителя, волшебника, обладавшего огромной властью, который сорок три раза упоминается в Энциклопедии…
Кандайв вытащил растрескавшийся пергаментный свиток и, раскрыв его, прочитал:
– Ампридатвир гибнет. Мой народ забыл учение силы и дисциплины и погрузился в суеверия и схоластику. Идут бесконечные споры: бог Паншу представляет верховный разум, а Газдал – предел разврата, или наоборот: Газдал – добродетельное божество, а Паншу – само зло.
Этот вопрос решается при помощи огня и стали. Я оставляю Ампридатвир упадку и отправляюсь в спокойную долину Мел-Палусас, где и проведу последние дни своей жизни.
Я еще застал старый Ампридатвир; я помню его башни, сверкающие по ночам удивительным блеском, испускающие лучи, которые затмевали само солнце. Тогда Ампридатвир был прекрасен – и сердце мое болит, когда я думаю об этом древнем городе. Семирский виноград спускался тысячами свисающих гирлянд, голубая вода текла в трех выложенных камнем каналах. Металлические машины мчались по улицам, металлические экипажи заполняли воздух густо, как пчелы возле улья, – чудо из чудес, мы заставили плененный огонь предолевать могучее тяготение Земли… Но избыток меда пресыщает язык; избыток вина разрушает мозг; избыток легкости лишает человека сил. Свет, тепло, вода, пища были доступны всем и добывались с минимумом усилий. И вот жители Ампридатвира, освобожденные от утомительного труда, предались фантазиям, извращениям и оккультизму.
Сколько я себя помню, городом правил Рогол Домедонфорс. Он знал все древние предания, все тайны огня и света, тяготения и антитяготения, он постиг суперфизику, метатазм, колопсис. Несмотря на глубину своих знаний, как правитель он был непрактичен и не замечал упадка духа в Ампридатвире. Слабость и вялость, которую замечал, он приписывал отсутствию образования. В последние годы своей жизни он работал над созданием огромной машины, которая должна была вообще освободить человека от работы и тем самым дать ему возможность заниматься только размышлениями и науками.
И вот, в то время, как Рогол Домедонфорс занимался этой работой, город охватила религиозная истерия.
Соперничающие секты Паншу и Газдала существовали давно, но в их споре участвовали только жрецы. И вдруг эти культы стали повсеместно распространенными; население разделилось на поклонников этих двух божеств. Жрецы, давние ревнивые соперники, восхитились своей новой властью и призвали своих последователей к фанатичному рвению. Начались трения, разгорелись споры, поднялись мятежи, насилие. И в один из этих злых дней камень, пущенный чьей-то рукой, ударил Рогола Домедонфорса в висок, и тот упал с балкона.
Раненый, искалеченный, но сопротивляющийся смерти, Рогол Домедонфорс успел завершить свое детище и упокоился на смертном одре. Он отдал один-единственный приказ своей машине, и когда на следующее утро Ампридатвир проснулся, жители его обнаружили, что нет ни энергии, ни света; пищевые фабрики не работают, каналы опустели.
В ужасе они бросились к Роголу Домедонфорсу, который сказал перед смертью:
– Я долго не замечал ваш упадок; теперь я вас презираю – вы принесли мне смерть.
– Но город умирает! Народ гибнет! – воскликнули они.
– Вы должны спасаться сами, – сказал им Рогол Домедонфорс. – Вы отвергли древнюю мудрость, вы были слишком ленивы, чтобы учиться, вы искали удовлетворения в религии, вместо того чтобы мужественно противостоять реальности. Я решил подвергнуть вас жестокому испытанию, которое, как я надеюсь, будет для вас целительным.
Он призвал соперничающих жрецов Паншу и Газдала и протянул каждому по дощечке из прозрачного металла.
– По одной эти дощечки бесполезны; если их сложить вместе, можно прочесть заключенное в них послание. Тот, кто его прочтет, получит доступ к древним знаниям и будет владеть силами, которые я собирался использовать сам. Теперь идите.
Жрецы, глядя друг на друга, ушли, созвали своих приверженцев, и началась большая война.
Тело Рогола Домедонфорса так и не было найдено; некоторые утверждают, что его скелет все еще лежит в подземных коридорах под городом. Дощечки поместили в соперничающих храмах. По ночам начались убийства, а днем голодные умирали на улицах. Многие бежали на континент, а теперь и я следую за ними, оставляя Ампридатвир, последний дом моего народа. Я построю деревянную хижину на склоне горы Лью и проживу оставшиеся мне дни в долине Мел-Палусас.
Кандайв свернул свиток и положил его обратно в шкатулку.
– Твоя задача, – сказал он Юлану Дору, – отправиться в Ампридатвир и отыскать магию Рогола Домедонфорса.
Юлан Дор задумчиво ответил:
– Это было давно… Тысячи лет назад.
– Верно, – согласился Кандайв. – Но с тех пор историки не упоминали имени Рогола Домедонфорса, и я считаю, что его мудрость все еще хранится под древним Ампридатвиром.
Три недели Юлан Дор плыл по спокойному океану.
Солнце вставало на горизонте, багровое, как кровь, и плыло по небу; вода была неподвижной, если не считать небольшой ряби от ветерка и пенного следа за кормой.
Солнце садилось, бросало последний печальный взгляд на мир; наступали сумерки и ночь. Древние звезды усеивали небо, и след за кормой корабля Юлана Дора сверкал мертвенно бледно. Юлан Дор смотрел на поверхность океана и чувствовал себя очень одиноко.
Три недели плыл на северо-запад по Мелантиновому заливу Юлан Дор, пока однажды утром не увидел справа темные очертания берега, а слева остров, терявшийся в дымке.
Недалеко от его корабля медленно плыла неуклюжая баржа под квадратным парусом из плетеного тростника.
Юлан Дор пригляделся и различил на ее палубе двух мужчин в грубых зеленых комбинезонах; они ловили рыбу. У них были овсяно-желтые волосы и голубые глаза, а на лицах ошеломленное выражение.
Юлан Дор опустил свой парус и перекинул трап на баржу. Ни один из рыбаков не заговорил с ним.
Юлан Дор сказал:
– Похоже, вид человека вам незнаком.
Старший начал заунывный распев – Юлан Дор понял, что это заклинание против демонов и злых духов и рассмеялся:
– Почему ты меня поносишь? Я такой же человек, как и ты.
Младший сказал на береговом диалекте:
– Мы считаем, что ты демон. Во-первых, в нашем народе нет черноволосых и черноглазых. Во-вторых, учение Паншу отрицает существование в нашем мире других людей. Поэтому ты не можешь быть человеком, ты демон.
Старший, прикрывшись рукой, сказал младшему:
– Попридержи язык; не говори ни слова. Он проклянет твой голос…
– Вы ошибаетесь, уверяю вас, – вежливо ответил Юлан Дор. – Вы сами когда-нибудь видели демонов?
– Нет, кроме гаунов.
– Я похож на гауна?
– Совсем не похож, – признал старший.
Его младший товарищ указал на темно-красный плащ и зеленые брюки Юлана Дора.
– Он, очевидно, разбойник; смотри, какого цвета его одежда.
