— Пойми, Аннабель, ты вышла замуж за моего брата. Что я мог написать тебе? Принести свои поздравления?
Ветер разметал мои волосы, и я, подняв одну руку, пригладила их. Стивен застонал и, не успев понять, что происходит, я оказалась в его объятиях.
Признаться, готовясь к этому, я собиралась оттолкнуть его. Мне доставило бы удовольствие отомстить ему за то, что он сделал пять лет назад.
Стивен прильнул к моим губам. Мою жалкую попытку высвободиться и оттолкнуть его он даже не заметил. Он неистово целовал меня, а когда моя голова запрокинулась, обхватил мою шею одной рукой, а другой коснулся моей груди.
Господи, я совсем забыла, какое непреодолимое чувство — страсть! Мой гнев бесследно исчез, как и желание мстить. Ответив на поцелуй Стивена, я вытащила из-за его пояса сорочку и начала ласкать широкую грудь. Он горел от моих прикосновений, а я жадно вдыхала его запах.
— Аннабель! — хрипло воскликнул Стивен. — В павильоне… есть… шезлонг…
Я расстегнула платье, позволив Стивену ласкать себя.
— Да, — отозвалась я.
Ноги мои подкосились, но Стивен подхватил меня на руки и внес в павильон.
Здесь лежали рыболовные снасти: удилища, лески, два пустых ведерка, четыре фонаря. В одном углу стоял низкий сундук, в трех других — лодки. Несмотря на открытые окна, я ощутила знакомый запах плесени и рыбы.
Мы вместе упали на шезлонг и начали торопливо сбрасывать с себя одежду. Стивен почти не отрывал губ от моего рта. Сердце мое неистово стучало. Волосы рассыпались по плечам, спине и груди.
Я изогнулась и подняла бедра. Стивен глубоко вошел в меня, наши тела слились в порыве страсти, и меня, как, вероятно, и его, захлестнула волна непреодолимо сильного, мучительного наслаждения.
Наконец я произнесла имя, которое пять тяжких лет нашептывала лишь наедине с собой:
— Стивен! Стивен, Стивен…
А потом снова ликующе закричала в экстазе: «Стивен!»
В комнате было слышно лишь громкое прерывистое дыхание.
Наши два тела казались сейчас одним. Мои ноги обвивали его поясницу, руки стиснули спину. Стивен тоже не разжимал объятий. Мы не могли насытиться друг другом.
Он шепнул:
— Вчера я пережил самое худшее испытание, оставив тебя одну посреди озера. Даже известие о твоем замужестве не причинило мне такой мучительной боли.
Закрыв глаза, я прижалась лицом к его груди и постаралась отвлечь его от тяжелых мыслей.
Но это всегда было очень непросто.
— Иногда, просыпаясь по ночам, я представлял себе тебя с Джералдом и в такие мгновения готов был убить его. — Стивен задрожал. — Нельзя питать такую ненависть к брату, но это было сильнее меня.
— Каждый раз, ложась с ним в постель, я воображала, что со мной ты.
— О Боже, Аннабель! — простонал он и еще крепче стиснул меня в объятиях.
Любовь к нему переполняла мое сердце. Я приблизила губы к его уху:
— Поцелуй меня!
Мы отчаянно нуждались друг в друге. Страсть вновь и вновь вспыхивала в нас. Усталые собаки, не дождавшись, когда мы наконец отправимся домой, уснули на полу.
Незадолго до рассвета меня разбудил вой Мерлина. Едва я открыла глаза, пес залился радостным лаем. Должно быть, он хорошо видел меня, хотя в предрассветных сумерках я не могла различить черной морды спаниеля.
Я протерла слипающиеся глаза. И как только мы со Стивеном провели ночь на этом узком шезлонге? Впрочем, мы не впервой спали на этом ложе.
Рука Стивена лежала на моей груди, не позволяя мне пошевельнуться. Я не знала, который час.
— Стивен! Стивен! Проснись! Мне необходимо вернуться домой, пока меня не хватились.
Он не отвечал и не двигался. Мало кто спит так крепко, как Стивен.
Я попыталась высвободиться.
Мерлин вновь залаял, и теперь к нему присоединилась Порция. Собачий лай и мои попытки сбросить его руку все же разбудили Стивена. Он что-то пробормотал.
— Вставай, Стивен!
— Аннабель! — Открыв глаза, он сразу проснулся. — Мы задремали, — улыбнулся Стивен.
— Луна зашла. Должно быть, уже поздно. Я ничего не вижу, а между тем надо добраться домой.
— Не волнуйся. — Он убрал руку и ногу, после чего я села и стала на ощупь искать на полу, рядом с шезлонгом, одежду.
— Попробую зажечь фонарь, — сказал Стивен.
Под его шагами заскрипели половицы. Я ничего не различала во тьме, а он видел ночью, как кошка. Стивен поднял крышку сундука.
— Трутница здесь, — сказал он.
— Слава Богу!
Стивен зажег фонарь, и я, прищурившись от света, взглянула на него. Его тело было таким же, как в юности: плоский живот, узкие бедра. Однако в груди и плечах он сильно раздался. Торс покрылся темным тропическим загаром, но от поясницы до колен кожа осталась светлой.
— Неужели ты ходил на Ямайке полуодетый? Стивен улыбнулся:
— Я же тебе говорил, что много плавал. — Поставив фонарь, он подошел ко мне. — Пляжи на Ямайке великолепные. Мелкий белый песок и прозрачная до самого дна бирюзовая вода.
— Можно подумать, там земной рай, — заметила я.
Он опустился рядом со мной на шезлонг, заскрипевший под его тяжестью.
— Природа на Ямайке и в самом деле волшебная, а вот жизнь аборигенов совсем не похожа на райскую.
Я потянулась к нему и поцеловала его сурово поджатые губы. Затем поднялась, натянула платье, оправила его и нагнулась за курткой.
— Слава Богу, что не забыла взять ключ от задней двери.
Застегнув рубашку, Стивен с улыбкой посмотрел на меня.
Эта улыбка разозлила меня:
— Я взяла ключ вовсе не потому, что собиралась провести с тобой ночь. — Глаза мои затуманил гнев.
Он, видимо, не поверил мне. Да я и сама не очень-то себе верила. Зачем только я взяла этот проклятый ключ? Ходжес обычно запирал все двери в полночь, прежде чем лечь спать, а к этому времени я всегда возвращалась с прогулки. С чего же мне взбрело в голову снять ключ с крючка и сунуть его в карман куртки?
— Не взять ли с собой фонарь? — спросил Стивен.
«Если мы возьмем фонарь, — подумала я, — утром придется объяснять, почему он появился в доме».
— Надеюсь, доберемся и без него.
— Конечно.
— Тогда оставь его здесь.
Когда мы вышли из павильона, в полутемном парке уже пели птицы. Стивен обнял меня за плечи, а я прильнула к нему, стараясь приноровиться к его шагу. За нами следовали собаки.
Он спросил, словно продолжал прерванный разговор:
— Ты сможешь снова выйти замуж не раньше чем через год?
— Да.
— Придется ждать больше шести месяцев! — Стивен присвистнул. — Шесть месяцев — чертовски долгий срок, Аннабель.
Я промолчала.
На востоке небо посветлело, и окружающий мир начал обретать привычные очертания. Теперь я могла
