— ручками ложек, Арчи, совершенно забыв о своей миссии, восторженно воскликнул:
— Чтобы собрать такую коллекцию, нужны годы и годы! Где же вы все это раздобыли?
Это страсть моей жизни. Мне повезло, что мой старинный приятель, вернувшись с войны, устроился на работу в театр, и теперь он все время приглядывает для меня что-нибудь стоящее. Вы не поверите, чего только люди не выбрасывают, — кое-что из этих вещей мне досталось просто даром. А как только знакомые узнают о том, что именно я коллекционирую, они, увидев что-то интересное, тут же мне сообщают. Пойдемте, я вам покажу кое-что еще: он такой большой, что здесь не поместился.
Пенроуз последовал за дядей Элспет в соседнюю комнату посмотреть на гордость его коллекции — барабан, в который бил Ирвинг, имитируя боевые атаки под барабанную дробь. Между тем Джозефина, у которой никогда не возникало ни малейшего желания сходиться с незнакомцами, восхищалась Арчи, без всякого труда находившего с любым человеком общий язык.
— До сих пор не могу поверить, что она мертва. — Бетти Симмонс уже вернулась из кухни и налила четыре чашки чая, не пролив ни единой капли. — С такими, как она, обычно ничего не случается. Когда Элспет была маленькой, она сочиняла про себя разные истории. Элис, бывало, говорила: это оттого, что она приемная и не знала своих родителей, вот и придумывает всякую всячину. Элис даже сожалела, что открыла ей правду, но такое разве утаишь? А если бы Элспет сама потом все о себе узнала, ее бы это просто убило. А так она счастливо жила с Элис и Уолтером, была нежна к ним, добра и внимательна. Но поскольку она не знала ни мать, ни отца, в голове у нее вечно роились тысячи вопросов.
— А когда ее взяли на воспитание, миссис Симмонс? — спросил Пенроуз, усаживаясь к столу.
— В самом конце войны. Уолтер вернулся в ужасном состоянии — я имею в виду, не физическое, а другое, — все это на нем жутко отразилось, а Элис пыталась как-то наладить их жизнь: работала с утра до ночи, да еще и за ним ухаживала. Мы помогали чем могли, но они были так далеко от нас. Элис не хотела переезжать в Лондон, потому что вся ее семья находилась в Беруике, да и работала она там же. Когда она в такое тяжелое время решила еще и взять на воспитание ребенка, мы сочли, что она совсем с ума сошла, но мы ошиблись. Элис всегда хотела ребенка, и она прекрасно со всем справилась.
— Так это агентство в Беруике помогло им взять на воспитание ребенка?
Фрэнк и Бетти неуверенно переглянулись.
— Видите ли, это не было сделано по всем правилам, — начал Фрэнк, помолчав. — Уолтер устроил это, еще когда служил в армии. У кого-то из его сослуживцев был ребенок, которого этот солдат почему-то не мог воспитывать. А Уолтер молил Бога о ниспослании детей. Они с Элис своих завести не могли, и это страшно ее ранило. Элис даже из-за этого как-то раз слегла, и Уолтер был в полном отчаянии. Они безумно любили друг друга; я в жизни не встречал мужчину счастливее Уолтера. Он готов был сделать для Элис все, что она пожелает, а она больше всего на свете хотела ребенка. Когда появилась Элспет, они просто не могли поверить своему счастью. Они ее любили так, как не всякие родители любят родное дитя.
— Однако Элспет появилась у них в неудачное время, — вмешалась Бетти, — когда закончилась война и Уолтер вернулся с нее совсем другим человеком. К Элис он уже не относился, как раньше, она сама это говорила. Но ребенок изменил всю ее жизнь. Элспет ее возродила к жизни, но, как мне кажется, погубила Уолтера. Они бы, может, из этого как-то выкарабкались, если бы были только вдвоем.
— Бетти! Как ты можешь говорить такое о невинном ребенке?
— Но это правда. И тут нет ничьей вины. Не поймите меня неправильно. — Она повернулась к Арчи и Джозефине. — Я вовсе не говорю, что Уолтер не любил Элспет. Конечно, любил. И не то что он обижался на нее или что Элис не уделяла ему внимания. Просто, когда появился ребенок, Элис посвятила жизнь девочке. Элис заботилась об Уолтере, но уже больше не старалась его понять.
— Трудно заботиться о мужчине, которого любишь, но который уже не тот, что прежде, — заметила Джозефина.
Кому-кому, а ей-то хорошо было известно, в какой психологической поддержке нуждается человек, чей недуг тянется годами. Когда неожиданно умерла ее мать, она бросила свою учительскую карьеру и вернулась в Инвернесс, чтобы поддерживать дом и ухаживать за отцом. К тому времени сестры ее уже были замужем, и такой поступок казался ей самым разумным. Первые несколько лет Джозефина радовалась тому, что вернулась домой, — отец продолжал содержать бакалейную лавку, а она наслаждалась покоем и привычным образом жизни. Проводя целые дни дома одна, Джозефина могла писать и радоваться своим первым писательским успехам, публикуясь в различных журналах. Со временем от стихов и рассказов она перешла к полновесным романам, и то, что поначалу было скорее приятным времяпрепровождением, теперь стало неотъемлемым условием ее нормального существования: здоровье отца пошатнулось, и постоянный уход за ним требовал эмоциональной отдушины, которой и стали ее литературные занятия. Видимо, ничего в этом роде не нашлось у Элис, за что Джозефина не могла ее, конечно, осуждать.
— Я уверена, что с годами тяжесть этого бремени легла еще и на плечи Элспет.
— Так оно и было, — кивнул Фрэнк. — Правда, я думаю, что тяжелее всего ей досталось, когда умер Уолтер и пришлось ухаживать за матерью. Элспет так и не довелось узнать настоящего Уолтера. Лишь время от времени он пытался взять себя в руки и быть таким, как прежде, но надолго его не хватало. — Симмонс на время замолчал. — А вы, инспектор, были на войне?
Арчи кивнул.
— Постепенно забываешь, насколько она была бессмысленна. Чем больше времени проходило после войны, тем больше Уолтеру казалось, что на фронте он собой что-то представлял, что там люди его уважали. На войне он думал: вот вернется домой к любимой жене, привезет ей ребенка, будет его вместе с ней воспитывать и у них начнется новая жизнь, но почему-то так не сложилось. Ни у кого из нас жизнь не сложилась так, как нам, героям войны, обещали, но что поделать — с этим смиряешься. А он смириться не смог.
Уолтер поддерживал отношения со своими фронтовыми товарищами?
— Я по крайней мере об этом не слышал. Лишь однажды он мне рассказал, что его товарищи устраивают встречу. Денег туда поехать у него не было, но несколько ребят скинулись и купили Уолтеру билет. Но и тогда поездка не принесла ему ни капли радости — он считал, что был недостаточно хорошо одет. Думаете, это странно, что он был так горько разочарован? Когда Уолтерс ребятами уходили на войну, их провожали толпы народа, их забрасывали цветами, а когда он вернулся, то не мог даже радоваться встрече с боевыми друзьями, потому что стеснялся своей одежды.
Пенроуз слушал и вспоминал подобные встречи, где ему самому нередко бывало не по себе и казалось, что намного легче выпить за погибших товарищей, чем смотреть в глаза живым, зная, что большинство из них понимает: они совершенно не нужны миру, за который так отчаянно боролись.
— А кто-то когда-нибудь пытался связаться с биологическими родителями Элспет?
— Не думаю. Не уверен, что Элис вообще знала, кто они такие, а Элспет так уж точно не знала. Уолтер и Элис, наверное, не хотели испытывать судьбу: а вдруг родители девочки передумают и захотят ее забрать?
— Но однажды Элис рассказала мне то, о чем просила никому не говорить. — Все взгляды устремились на Бетти, а Фрэнк посмотрел на нее с изумлением. — Каждый год в день рождения Элспет приходил конверт с письмом и деньгами, который вскрывал Уолтер. Письма эти никогда не были подписаны, а на обеспокоенные расспросы Элис он лишь отвечал, что они от родителей девочки. Один раз, когда Уолтер был очень болен, почтальон вручил конверт Элис, и она его вскрыла. Внутри лежали десять пятифунтовых банкнот и записка: «Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти». Уолтер взбесился, когда узнал, что Элис открыла конверт, но объяснить, что эта записка значила, отказался; он только сказал, что волноваться нет причин и если она хочет, чтобы Элспет была счастлива, то нужно об этой записке забыть раз и навсегда. Поэтому она и просила меня никому ничего не рассказывать, — добавила Бетти, объясняя свое молчание Фрэнку. — Элис до смерти боялась потерять Элспет.
Пенроуз задумался над тем, что может таиться за этой только что раскрытой Бетти тайной. Самое очевидное объяснение: деньги посылали родители Элспет на ее воспитание.
— Вы уверены, что в записке было сказано «меня», а не «нас»? — уточнил инспектор.
— По крайней мере я уверена, что именно так сказала Элис, — ответила Бетти без тени сомнения. — Я еще подумала, но не высказала своего мнения Элис, наверное, один из родителей не хотел отдавать девочку и теперь пытается заполучить ее обратно. Не хотела, чтобы она еще сильнее встревожилась.
Та же мысль пришла в голову и Арчи, который теперь начинал все больше ценить ум Бетти.
