— Ты хочешь сказать, что он не оставил себе ни гроша?
— Ни одного. Берни сказал, что его глубоко потряс пацифизм этой пьесы, и он хотел вот таким образом выразить с ней свою солидарность. Он был незаурядным человеком. Я обязана ему своей карьерой, и Джозефина — тоже в какой-то мере. Если б только я могла его отблагодарить!
— Сейчас самое лучшее, что можно сделать, — это помочь Арчи поймать убийцу, — твердо заявила Джозефина. — Расскажи ему то, что ты рассказала нам, или хотя бы разреши мне рассказать ему это. — Лидия промолчала, и Джозефина добавила: — А тебе не приходит в голову, что из-за того, что ты знаешь о его тайне, ты находишься в опасности?
— Чего только тебе в голову не придет, — проговорила актриса. — Ну ладно, поговори с Арчи сама. Если он захочет меня о чем-то спросить, то знает, где меня найти, но я вообще-то вам рассказала все, что мне известно. Интересно, что будет теперь с театрами Берни? Наверно, неприлично говорить об этом уже сейчас, но, если «Королеву Шотландии» ставить не будут, мне придется искать другую роль. Ведь в этой жизни нет ничего стоящего, кроме работы. Без нее лучше просто умереть.
Джозефина увидела искаженное болью лицо Марты и с горечью отметила: только что Лидия сочувствовала переживаниям умершего человека и тут же безжалостно разрушила надежды своей возлюбленной на их совместную будущую жизнь. Меланхолично наблюдая, как хозяйка ларька выходит из- за прилавка и стряхивает на тротуар сигаретные окурки и обрезки колбасной шкурки, писательница подумала: насколько все же легко небрежно брошенные слова способны ранить душу любимого человека.
Марта попыталась сделать вид, что не заметила пощечины.
— Знаешь, из-за всего, что сегодня произошло, я совсем забыла поблагодарить тебя за цветок, что ты оставила для меня у служебного входа. — Она нежно погладила Лидию по щеке. — Эти зеленые, с коричневым, лепестки поразительно красивы, они точно бархат.
У Джозефины сжалось сердце: по озадаченному выражению лица Лидии она поняла: может, цветок и был необычайно красив, но актриса Марте его не оставляла.
— С тобой все в порядке? — В голосе Арчи звучала явная тревога, и Джозефине стало стыдно, что она не подумала о том, как он разволнуется, когда в Скотланд-Ярде ему передадут, что звонила мисс Тэй и просила его связаться с ней как можно скорее. Джозефина успокоила инспектора и кратко, но не упуская ничего важного, пересказала ему разговор с Лидией.
— Если племянника Обри действительно убили, то страшнее преступления не придумаешь. — И Пенроуз рассказал ей об Артуре и о том, как он погиб. — Осуществить такое убийство было довольно просто. Но не считал ли Обри, что убить хотели его, а не племянника?
— Нет, ничего такого он не сказал. И Бернард вообще пожалел, что заговорил об этом, и отказался что-либо объяснять. Парень погиб двадцать лет назад — неужели ты думаешь, что эта давняя смерть как-то связана нынешними преступлениями?
— Я знаю, что они связаны, но до этой минуты я не понимал, каким образом. Если Обри хотел отомстить, он играл в опасные игры, и должна быть какая-то причина, по которой история затянулась на столько лет.
— А откуда ты знаешь, что они связаны?
Уверенный в том, что Джозефине можно довериться, Арчи повторил ей рассказ Грейс о значении цветка, найденного рядом с телом Обри.
— Ирис явно символизирует честь.
— Кажется, я об этом уже слышала. Наверное, прочла в каком-то письме, которое я получила, когда на сцене пошел «Ричард из Бордо».
Арчи вспомнил найденную в вагоне записку — «Лилии сейчас больше в моде». Что, если смысл этого послания изощреннее, чем он думал? Намек на прошлые ошибки, на неверное обозначение чего-то, на удочерение, которого не следовало допустить?
— Арчи, ты меня слышишь?
— Прости, я сейчас думал об Элспет Симмонс.
— Рядом с ее телом тоже лежал цветок?
— Да, и тоже ирис. Мне пришло в голову, что Элспет была дочерью Обри, но Грейс Обри убедила меня в том, что это крайне маловероятно. Однако гибель Элспет вполне могла послужить толчком к его смерти. Возможно, с ее смертью у Обри пропал смысл и дальше хранить двадцатилетнее молчание. Я надеюсь, что Элис Симмонс поможет нам во всем этом разобраться. Бетти недавно позвонила и сказала, что они уже выезжают из Беруика. Элис хочет приехать прямо к нам, чтобы быть рядом с Элспет, так что через несколько часов они уже будут здесь.
— Возможно, у Артура был ребенок, и тогда Элспет родственница Обри.
— Может быть. Правда, Грейс сказала, что никогда не слышала, чтобы у Артура была возлюбленная, но ведь это могло держаться в секрете. И если у той женщины родился незаконный ребенок, вряд ли она стала бы себя афишировать на поминальной службе. — Арчи тяжко вздохнул. — Тут столько возможных вариантов, но в любом случае то, что ты мне рассказала, нам очень пригодится. Кстати, а где сейчас Лидия?
— Они вместе с Мартой пошли домой. Как ты и велел, их забрала машина. — Джозефина вовсе не собиралась сознаваться, что признание Лидии состоялось не в тиши дома номер шестьдесят шесть, а на берегу Темзы в окружении довольно-таки сомнительной публики. — Я полагаю, им есть о чем поговорить. Обе они в шоке.
— Ты, наверное, тоже. Тебе надо пойти домой и поспать.
— Я знаю. А уговаривать тебя отдохнуть, наверное, бесполезно? Но ведь ты так долго не протянешь.
— Ладно, попробую найти час-другой. И нам надо будет завтра с тобой тоже поговорить; вернее, сегодня, но позднее. Пока непонятно когда, но я постараюсь выбраться и повидаться с тобой. И, Джозефина…
— Не волнуйся, Арчи, я буду осторожна.
Не успел Арчи попрощаться, как в дверь просунул голову Фоллоуфилд:
— Мисс Маккракен ждет внизу, сэр. Она старше, чем я думал. Странно, но я всегда считал, что в театре все молоденькие и хорошенькие, а эта далеко не молодка, а уж хорошенькой, наверно, вообще никогда не была. И я думаю, действительно она написала те письма. С той минуты, как я постучал к ней в дверь и пока не привел ее в комнату для собеседования, эта женщина ни на секунду не умолкла.
— Что-нибудь стоящее?
— В основном всякие гадости о тех, с кем она работала, кроме Терри. Он, похоже, о ней был высокого мнения, как и она сама. О мисс Тэй одни только мерзости и ни одного доброго слова о Бернарде Обри.
— Но вам не показалось, что она уже знала о его смерти?
— Нет, сэр, но она вовсе не глупа. Такая себя не выдаст.
— Пусть немного подождет — это может поубавить ее пыл; в любом случае я хотел бы обсудить с вами последние новости.
Фоллоуфилд внимательно выслушал Пенроуза, а потом поделился своими новостями.
— Об Уайте пока ничего нового, сэр, но Седдон поработал со списком из блокнота Обри. Большинство номеров не представляет особого интереса — всякие фирмы, с которыми обычно связан тот, кто работает в театре. Но вот один из них — телефон Сомерсет-Хауса, а другой — чего-то на юге. По обоим номерам никто не отвечает, но я велел Седдону дозвониться.
— Сомерсет-Хаус — это занятно. Интересно, что Обри там было нужно?
— Я пока не могу сказать, сэр. Если сегодня не получится узнать, мы сделаем это не позднее утра в понедельник.
— Спасибо, Билл. Отличная работа!
Сейчас нужно найти такого человека, который помог бы прояснить прошлое Обри. И тогда, Пенроуз был в этом уверен, найдутся ответы на самые важные вопросы. Теперь, как никогда, он ждал встречи с Элис Симмонс.
