баронессы, включая ее ближайших друзей, родственников и мужа. Кстати, Саут предупредил меня, что вы любимица барона и его жены.
– Саут?
Нортхэм указал подбородком на приятеля, который растянулся на краю одеяла с таким видом, словно собирался вздремнуть.
– Виконт Саутертон. Мы зовем его Саутом.
В этот момент виконт широко зевнул, представив на всеобщее обозрение свою гортань. Элизабет даже не пыталась сдержать улыбку. Губы ее раздвинулись, обнажив ровную полоску белоснежных зубов.
Нортхэм тоже усмехнулся:
– Прекрасное зрелище. – Он покачал головой, размышляя, не сделать ли ему, пока не поздно, вид, что он едва знаком с виконтом и остальной компанией.
– Я встречалась с его сестрой, Эммой. Мы дебютировали в свете в одном сезоне.
– Я тоже знаю Эмму, – произнес он. – Хоть я и пропустил ее сезон, мы с ней, можно сказать, старые друзья.
– Ну, про себя я бы так не сказала.
– Понятно.
Элизабет рассмеялась, но тут же ее глаза под красиво изогнутыми бровями посерьезнели.
– Вас не смущает прогулка со мной? – Она перевела взгляд на неровную тропинку, извивавшуюся вдоль ручья. – Боюсь, как бы вы не пожалели о своем любезном предложении.
– Смущает? Почему? – «О чем это она толкует?»
Ну конечно, откуда ему знать? Он приехал с опозданием, а виконт явился еще позже. В результате граф пропустил вчерашний обед, а маркиз Истлин, сопровождавший ее к столу, видимо, не счел нужным упомянуть о ее физическом недостатке. В отличие от большинства гостей Элизабет приехала на пикник верхом, и ее жеребец щипал травку в полусотне ярдов от опушки леса.
Грациозно поднявшись на ноги, Элизабет поставила на табурет ящик с красками, скинула блузу и нахмурилась, увидев пятно на юбке. Она попробовала его оттереть, но, убедившись в тщетности своих усилий, вздохнула и подняла глаза на графа.
– Я с удовольствием пройдусь с вами, – заявила она, решившись. – Вы позволите взять вас под руку?
– Конечно. – Он подставил ей локоть, несколько удивившись, когда она крепко за него ухватилась. Элизабет Пенроуз была выше, чем он предполагал. Сидя на табурете, она казалась среднего роста, возможно, из-за длинных ног, скрывавшихся под широкой юбкой. Когда она выпрямилась, ее подбородок оказался на уровне его плеч, а глаза, широко расставленные и миндалевидные, чуть ниже, чем его собственные. Она была стройной, но не хрупкой, изящной, но не изнеженной. В тонких пальцах, сжимавших его руку, чувствовалась сила.
Когда они сделали первый шаг, граф понял, в чем дело: Элизабет Пенроуз сильно хромала. Он уловил ее нерешительность, словно она ожидала, что он положит конец их прогулке еще до того, как та, строго говоря, началась. Чего он, разумеется, не собирался делать.
– Сюда, пожалуйста. – Он двинулся вдоль длинного стола, казавшегося совершенно неуместным здесь, на зеленой лужайке. Задрапированный белыми льняными скатертями, уставленный серебром, хрусталем и фарфором, он ломился от бесчисленных блюд с жареными цыплятами, говядиной, форелью и ваз, полных апельсинов, дынь и персиков. В конце стола высились почти нетронутые пирамиды пирожных и других сладостей.
Элизабет проследила за его взглядом, устремленным на стол.
– Похоже, вы этого не одобряете, – заметила она.
– Да, я не люблю предаваться излишествам. – Он поморщился – Простите, это прозвучало ханжески даже для моих ушей. – Краем глаза он заметил улыбку, тронувшую ее губы. – Наши гостеприимные хозяева приготовили угощение, которым можно было бы кормить всю армию Веллингтона в течение месяца.
Ее улыбка стала еще шире от столь явного преувеличения.
– В таком случае можно только порадоваться, что война уже закончилась. Кстати, могу вам сообщить, что баронесса отдаст то, что останется, в сиротский приют. Так что не волнуйтесь, все это великолепие не окажется на помойке. – Даже не глядя по сторонам, Элизабет ощущала, что их неспешное продвижение по тропинке сопровождается любопытными взглядами и комментариями. – Мы еще не дошли до ручья, милорд, а уже стали предметом пересудов.
– Ну если они считают нас единственной темой для разговора, то я просто счастлив, что не участвую в нем.
– Мне показалось, что вы прекрасно проводили время со своими друзьями.
– О да. Предавались воспоминаниям о школьных денечках в Хэмбрик-Холле. Но уверяю вас, в нашем разговоре не было ничего поучительного.
Хотя как сказать. Не исключено, что Элизабет Пенроуз нашла бы его весьма поучительным. Нортхэм, во всяком случае, находил – в десятилетнем возрасте.
– Ну вот, – улыбнулся он, когда они добрались до пешеходной дорожки. – Может, передохнем немного, полюбуемся видом?
– Мне не требуется отдых, – отозвалась она с некоторым раздражением.
Нортхэм искоса взглянул на нее:
– В таком случае я полюбуюсь видом. А вы, если угодно, можете продолжить прогулку.
Элизабет промолчала, отвернувшись к ручью. Она не сомневалась, что граф остановился исключительно ради нее, причем выбрал довольно приятное место, где можно было постоять у воды, наслаждаясь свежим ветерком.
В теплом воздухе жужжали пчелы. Они кружились над травой и садились на глянцевые лепестки цветов, чтобы полакомиться сладким нектаром, прежде чем вернуться в родной улей.
– Ну что, продолжим? – предложил Нортхэм.
– Если вы уже насладились видом.
Граф улыбнулся:
– Вполне. – Она снова ухватилась за его руку, и они двинулись дальше. Нортхэм остро ощущал все подъемы и спуски чего никогда бы не заметил, будь его спутница здорова. – Вы гостите у наших хозяев?
– Да Я приехала на две недели раньше их. Луиза и Харрисон не очень-то любят деревенскую жизнь, даже в разгар лета. Поэтому мне пришлось самой наводить здесь порядок.
– Как я понял, вы дочь Роузмонта?
Элизабет безошибочно угадала ход его мыслей.
– Вас удивляет, что барон и баронесса используют меня в таком качестве?
– Признаться, да. Странно, что вы путешествуете с ними, а не ведете хозяйство в поместьях своего отца.
– Этим занимается моя мачеха. А мой отец ничего не имеет против того, чтобы я навещала своих друзей.
Норт уловил в ее голосе холодок – точнее, полное отсутствие всяких чувств, что придавало ее словам странное звучание. Он не понимал, что все это значит, но решил отложить выяснение данного вопроса до более благоприятного момента.
– Я предпочитаю пробыть здесь две недели, – сообщил он.
– Знаю. – Она искоса взглянула на него, приподняв в улыбке уголки губ. – Я сама написала вам приглашение.
Он рассмеялся:
– Выходит, корреспонденцию они тоже спихнули на вас?
– Баронесса утверждает, что у нее в голове воцаряется полный сумбур, когда нужно что-нибудь организовать. Раньше этим занимался секретарь барона, мистер Александр, но с тех пор как его не стало, Луиза возложила эти обязанности на меня.
– В вашем лице они получили бесплатную компаньонку.
– Скорее дочь, – поправила его Элизабет. – Я считаюсь членом семьи. У них ведь нет детей.
Поскольку ни барон, ни баронесса не достигли своего сорокалетия, вопрос о детях нельзя было считать закрытым. Впрочем, Элизабет наверняка была в курсе истинных причин, объяснявших, почему после пятнадцати лет супружества эта чета все еще оставалась бездетной.
– Честно говоря, я плохо их знаю, и приглашение на пикник явилось для меня полной неожиданностью.
– Но приятной.
– С чего вы взяли?
– Ну хотя бы потому, что вы его приняли.
Улыбнувшись графу, Элизабет подставила лицо солнцу. Ее вовсе не волновало, что ее светлая кожа может покраснеть. Гораздо больше ее беспокоила тянущая боль в ноге. Она невольно замедлила шаг, и Нортхэм тотчас остановился.
– Принести вам стул? – заботливо предложил он. – Или табурет?
Элизабет представила себе, как глупо она будет выглядеть, сидя на берегу ручья на стуле, лишний раз привлекая внимание к своему увечью.
– Нет, благодарю вас. Но если вы дадите мне минутку, я…
Она осеклась на полуслове, потому что Нортхэм неожиданно нагнулся и подхватил ее на руки. Элизабет заморгала, устремив на него изумленный взгляд.
– До тех камней совсем недалеко, – спокойно проговорил он. – Можете держаться за мою шею.
– Я предпочла бы ваше горло.
Нортхэм зашагал вперед, никак не отреагировав на ее угрозу, и Элизабет пришлось обвить его шею руками. Через его плечо она видела баронессу, которая, отвернувшись от своего кружка – очевидно, по чьей-то подсказке, – весело махала ей рукой и радостно улыбалась. Барон, увлеченный беседой на политические темы, тоже обернулся и поприветствовал ее с не меньшей теплотой. Приятели Нортхэма, по-прежнему валявшиеся на одеяле, обменялись звучными шлепками, видимо, исполняя какой-то неведомый Элизабет ритуал мужской солидарности.
– Ваши друзья, судя по их поведению, вас одобряют, – заметила она. – Или затевают драку.
Нортхэм рассмеялся, словно мог видеть проделки своих приятелей. Это был глубокий рокочущий звук, и Элизабет ощутила вибрацию его груди, когда он ненадолго остановился, чтобы перевести дух. Улыбаясь, он двинулся дальше.
– Они не могут вести себя иначе, – пояснил он. – Такова их натура.
– Я не заметила ничего предосудительного в поведении маркиза Истлина накануне вечером. Во всяком случае, он не пытался завязать драку с кем- нибудь из гостей.
– Ист был один.
Ист? Ах да, маркиз Истлин. Элизабет почему-то понравилось, что четверо взрослых мужчин так дорожат детскими прозвищами.
Остановившись возле нагромождения валунов, Нортхэм поставил ее на ноги. Затем вытащил из кармана носовой платок и
