— Не думаю, что им нужно сейчас мешать.
Авриль почувствовала, как кровь приливает у нее к щекам, и поняла, что Хок скорее всего прав: Жозетт и Келдан едва ли даже заметили, что они с Хоком ушли. Новобрачные были слишком поглощены собой, торжествуя новое воссоединение.
И это может продолжаться всю оставшуюся ночь.
Авриль не хотела красть мгновений их счастья. Даже если придется до утра пробыть здесь с Хоком.
В этот самый момент последний слабый луч солнца погас за горизонтом, оставив их в плену серых сумерек и осветив искушающим серебристым мерцанием луны.
— Нужно было прихватить факел, — с некоторым смущением сказала Авриль.
— Здесь нам абсолютно ничто не грозит, Авриль. Во всяком случае, пока ты остаешься рядом со мной. — Знакомые хрипловатые нотки появились в его голосе. — Вам не холодно, миледи?
Поскольку плаща на нем не было, Авриль представила себе, как именно он мог ее согреть, и от одной мысли об этом горячая волна прокатилась по всему телу.
Стараясь не обращать на это внимания и казаться абсолютно непринужденной и спокойной, Авриль снова подошла к Хоку:
— Ней, совсем не холодно. Ты уверен, что тебе не нужно срочно вернуться в город и проследить, чтобы Торолфа наказали?
Хок теперь снова шел рядом, в ногу с ней, вдоль берега.
— Не сегодня. Те, кто был с Келданом, сдадут его попечение совета старейшин, а завтра Жозетт с Келданом должны будут предстать перед советом и рассказать, что случилось. Тогда совет назначит ему наказание.
Авриль с любопытством взглянула на Хока:
— А как вы наказываете тех, кто нарушает ваши законы? — Хок неопределенно пожал плечом:
— К счастью, это приходится делать нечасто. Нарушителя могут оштрафовать, или сослать в отдаленный уголок острова, или даже приговорить к одиночному заключению. За долгие годы Торолф испытал на себе все эти виды наказания. — Хок посуровел. — Но напав на Келдана, он нарушил нашу самую священную заповедь и за это дорого заплатит.
— Во Франции его бы, наверное, вздернули на дыбу и четвертовали, — сказала Авриль, кипя гневом при воспоминании о том, что пришлось пережить Жозетт.
— Может быть, миледи. Но у нас любое насилие, чем бы оно ни было спровоцировано, строго запрещено. Убийство и нанесение увечий, которые в вашем мире случаются каждый день, на Асгарде неизвестны.
Авриль недоверчиво взглянула на него:
— За все это время ни один иннфодт не был убит?.. — Она поняла, что употребила неуместное слово, и постаралась найти другое: — Ну, не убит, а…
— Нет, ни один рожденный на Асгарде человек никоим умышленно не причинил вреда другому. Во всяком случае, на моей памяти.
— За все триста лет?
Ее вопрос заставил его нахмуриться.
— Извини, — беспечно исправилась она. — Мне не следует шутить насчет твоего возраста.
— Ничего, можешь не стесняться. — Озорная улыбка вспыхнула в его глазах. — Буду счастлив доказать тебе, что сохранил силу и способность к любым видам жизнедеятельности, как тридцатилетний. Может быть, продемонстрировать…
— Пожалуй, не стоит. — Авриль отступила подальше и предупреждающе подняла палку. Хок обвел взглядом мужской наряд, который все еще был на Авриль, и от этого взгляда у нее захватило дыхание.
— Все же я не понимаю, — настаивала она, стараясь сосредоточиться. — Даже если оружие и насилие запрещены, могут же все-таки возникать споры, ссоры, драки…
— Да, — Хок шел теперь немного ближе к ней, — но когда первое поколение иннфодт осознало, что никто не может покинуть остров и всем придется жить здесь вместе очень долго, было решено, что мир и взаимодействие должны стать основой нашего существования. — Протянув руку, он галантно взял у нее туфли. — Все разногласия выносятся на суд старейшин, те обсуждают проблему и решают, как ее уладить. — Он снова протянул руку и забрал у нее палку. — К счастью, таких баламутов, как Торолф, здесь не много.
Авриль с опозданием поняла, что лишилась оружия.
— Удивительно, что их так мало, — сказала она, повернувшись, и пошла задом наперед, чтобы удобнее было следить за быстрыми руками Хока. — Мужчины, где бы они ни жили в людском мире, все равно остаются мужчинами. Если, конечно, вам не удалось каким-то невероятным способом покончить с духом соперничества, агрессивностью, завистью, алчностью…
— На Асгарде для всего этого слишком мало поводов, Земли и богатств хватает на всех, и у всех времени в избытке, чтобы наслаждаться изобилием, и все пользуются им в равной мере. И у нас нет феодалов, нет принцев, нет вассалов. — Он снова бросил на нее жадный, полный вожделения взгляд. — А что касается естественной физической агрессивности мужчин, то мы направляем ее в русло спортивных состязаний… — в лунном свете сверкнула его белозубая улыбка, — и иных приятных занятий.
Авриль остановилась и, отвернувшись, вперила взор в спокойные, непроглядно-черные в ночи воды залива.
— Тебя послушать, так Асгард и впрямь рай земной. — тихо сказала она, размышляя о том, сколь отличен от его мира ее собственный. Франция только и знала, что воевать: короли и лендлорды постоянно сражались за земли, богатства, власть, мстили друг другу.
— Да. — Голос его звучал теперь совершенно серьезно. — Хотя, сказать по правде, меня немного пугает то, что мы стали слишком мирными.
— Как можно быть слишком мирными?
— Можно, если учесть, что вы, утлендинг, продолжаете расширять границы своего мира и подступаете все ближе к нашему. — Он подошел и встал рядом, бросив на песок ее туфли и палку. — Шесть столетий мы жили здесь в безопасности. Редко какой корабль рисковал заплывать в эти северные воды. — Он посмотрел туда, где покачивался на волнах едва различимый силуэт его кнорра, высокая мачта выделялась на фоне освещенного лунным светом неба. — Но с каждым веком вы строите более огромные и мощные суда и все глубже внедрялись в неизведанные уголки земли. Настанет день — и чужеземцы найдут нас. — От безнадежной уверенности, звучавшей в его голосе, у Авриль мурашки пробежали по коже. — А мы так привыкли к миру и так отвыкли от войн, — продолжал Хок, — что, боюсь, не сможем защитить себя, когда этот день наступит.
Авриль вспомнила милых, дружелюбных жителей города, вспомнила о Жозетт и Келдане, и сердце у нее сжалось. Она не сомневалась, что воинственные мужчины из ее мира — все эти лендлорды, принцы и короли — не задумываясь, обрушат всю мощь своего оружия на остров, чтобы завоевать его.
— Вы должны сделать все, что в ваших силах, чтобы защитить себя, — тихо проговорила она. — Вы должны… вы должны создать армию…
— И построить военный флот? И дать каждому в руки оружие, и научить убивать? Да ведь это разрушит самую суть той жизни, которую мы захотим таким образом защитить. — Он взглянул на Авриль. — Может быть, и придет время, когда я буду вынужден посоветовать это сделать, но пока стараюсь убедить своих сограждан в том, что нам следует изменить некоторые наши традиции, например, традицию совершать вылазки за невестами. Потому что всякий раз, когда мы появляемся в вашем мире…
— Вы рискуете, что кто-нибудь проследит ваш путь назад? Хок кивнул:
— Теперь, когда ваш мир становится таким перенаселенным, мы должны быть особенно осторожными, чтобы не выдать своё местопребывание. Нам необходимо еще тщательнее хранить тайну Асгарда… — Она увидела в его взгляде глубокое сожаление. — Любой ценой.
Авриль не отвела глаз, сейчас, как никогда прежде понимала, почему для него так жизненно важно, чтобы ни одна из пленниц не покинула Асгард.
В том числе и она.
Хок удерживал ее от возвращения к Жизели не потому что был злым или бесчувственным; напротив, он
