пуста, если не считать двух маленьких девочек, игравших в углу в куклы.
Улыбаясь, Адара наблюдала за тем, как они хихикают и болтают о всяких пустяках, которые, однако, казались им чрезвычайно важными. Как она любила детей! Ей всегда хотелось иметь собственного ребенка, даже когда она была девочкой. Она без конца играла в куклы в ожидании того дня, когда сама станет матерью.
И она слишком много лет провела в мечтаниях о муже, который не имел ни малейшего желания подарить ей то единственное, чего она хотела больше всего.
Она почувствовала, как улыбка сползла с ее лица, и сердце переполнила грусть. Если бы она была мудрее, она бы признала брак недействительным и нашла себе мужа, который выполнил бы свой долг.
Однако сделать это было даже труднее, чем заставить свою своенравную половину вернуться домой. Какой мужчина станет рисковать своей жизнью, согласившись стать ее супругом, когда они находятся на грани воины с королевством, которое твердо намерено захватить и присоединить к себе ее страну?
— Смелее, моя королева, — прошептал ей на ухо Люциан. — Никто здесь не знает, что вы королевская особа. Ступайте поиграйте с детьми.
— Но это неприлично.
— Дружить с идиотом тоже неприлично. Адара сжала его руку:
— Ты намного мудрее, чем хочешь казаться, Люциан.
— Любому человеку, даже королеве, нужно изредка порезвиться. — Он указал на детей кивком головы. — Бросьте сомневаться, моя королева, и повеселитесь немного.
Не дав себе времени опомниться, Адара пересекла комнату и опустилась перед девочками на колени.
— Привет, малышки, — поздоровалась она с девочками, в то время как Люциан остался у очага, ожидая возвращения хозяйки. — Во что это вы играете?
— В веселую Мардж, — показав ей куклу, сделанную из коричневой домотканой материи, ответила старшая девочка, которой, наверное, было около шести. Волосы куклы были сделаны из черного конского волоса, а глазами служили два черных вышитых крестика. У самой малышки были ясные зеленые глаза матери и светлые волосы. — Она очень плохо себя вела и позволила нищенке украсть ее туфельки. — Она подняла куклу вверх ногами и показала Ада-ре ее босые ступни.
— Плохая, плохая девчонка! — закричала другая девочка, качая на коленях точно такую же куклу. Очевидно, она была сестрой шестилетней, и, наверное, ей не исполнилось еще и четырех.
Кристиан поменял лошадь Люциана и свою на трех новых. Ни одна из них не шла ни в какое сравнение с его боевым конем, но он заплатил кругленькую сумму старшему конюшему, чтобы тот подержал его коня здесь, пока он не сможет за ним вернуться.
Выйдя из конюшни, он направился к постоялому двору, где оставил Адару с Люцианом. Уже смеркалось, и ему очень хотелось остаться здесь на ночлег. Но он не намерен был испытывать судьбу. Ему не нравились города. В них он чувствовал себя узником, и в них было слишком много звуков, которые могли замаскировать предательский шорох, если кто-то попытается подкрасться и напасть на него.
Привязав лошадей снаружи, он отворил дверь трактира и остановился как вкопанный, увидев, что его жена-королева сидит на полу с двумя крестьянскими девочками, которые весело смеются, глядя на нее. Он был потрясен этим зрелищем. То, что женщина ее положения так себя вела, было просто немыслимо.
Держа в руках двух кукол, Адара изображала, как они танцуют вместе, и напевала песенку на языке, который он почти забыл. В это мгновение он мысленно перенесся в свое собственное детство. В то время, когда он чувствовал себя в безопасности.
Чувствовал себя любимым.
«Я люблю тебя, малыш Кристиан, — всплыл в его памяти голос матери, когда она, прижав его к груди и качая на коленях, целовала его в лоб. — И всегда буду любить».
Мать все время пела ему, когда он был ребенком. И все же ее голос не шел ни в какое сравнение с прекрасным голосом Адары.
Кристиан откашлялся, словно желая предупредить их о своем появлении.
Старшая девочка вытянулась в струнку, увидев, что он наблюдает за ними.
— Мы делаем что-то не так, брат? — спросила она Кристиана.
Оборвав пение на полуслове, Адара повернулась к нему лицом. Боже правый, она была потрясающей женщиной. Густая копна черных волос окутывала ее плечи, словно соболиная мантия. И эти глаза…
Мужчина мог совершенно потерять рассудок, глядя в эти добрые, прекрасные глаза.
Королева, несомненно, не должна выглядеть столь бесхитростной и невинной. А особенно та, которая проехала через весь континент только для того, чтобы завлечь его в постель.
— Нет, — спокойно ответил Кристиан. — И я не монах. Услышав это, малышка вздернула подбородок.
— Он играет в переодевание, — объяснила Адара. — Как Мардж.
Вернув кукол девочкам, она поднялась и подошла к нему.
— Ты ел? — спросила она, махнув рукой в сторону стола, на котором под льняной салфеткой лежала стопка сладких пирогов и стояли два бурдюка. — Я подумала, что будет лучше, если мы поедим в дороге.
— Я уже поел, — сказал Люциан, похлопав себя по животу. — Все было очень вкусно и красиво. Хотя я все равно предпочел бы то, о чем просил сначала. Было бы неплохо отведать первосортную служанку. — Он перевел взгляд на Адару. — Что еще нужно мужчине?
Кристиан нахмурился, но Адара легонько коснулась рукой его лба, отчего он тут же успокоился.
— Не стоит так часто хмуриться. Не то у тебя прежде времени появятся морщинки.
Кристиан открыл было рот, чтобы ответить ей, но замер, услышав странный звук, донесшийся с улицы.
Если бы он не был уверен в обратном…
Мимо его лица просвистел кинжал, лишь чудом не задев его.
Адара закричала и бросилась к детям, накрыв их своим телом. Люциан быстро последовал за ней, забившись в угол.
Не успел Кристиан выхватить меч из ножен, как дверь с грохотом распахнулась и в комнату ввалился человек.
Выхватив меч, Кристиан приставил его к распростертому на полу мужчине, но тут понял, что тот уже мертв. Он отступил назад, увидев, как в дверях показался еще один человек с кинжалом в руке.
Адара прижала девочек лицом к своему платью, чтобы защитить их от вида мертвого тела, одновременно пытаясь понять, что происходит. Даже Люциан стоял неподвижно, словно статуя.
Кристиан по-прежнему держал меч наготове, но не предпринимал никаких попыток к нападению.
Незнакомец был ростом с Кристиана. У него были черные волосы, которые спускались гораздо ниже его широких плеч. По правде говоря, она отродясь не видела, чтобы мужчина носил такие длинные волосы. Кожа его была гораздо смуглее, чем у большинства европейцев. Не будь она уверена в обратном, она бы поклялась что он — сарацин.
Но его глаза были такими светлыми, что на первый взгляд казались белыми. Сколь поразителен был их цвет, столь же пугающей была беспощадность в их взоре.
— Фантом, — тихим голосом вымолвил Кристиан, — ты друг или враг этой ночью?
— Если бы я был врагом, Аббат, ты уже был бы мертв, — ответил мужчина. Акцент выдавал в нем норманна.
Одним плавным движением Фантом вытер кинжал о бедро и сунул его в свой черный рукав.
— Пощадите! Пощадите! — взмолилась хозяйка трактира, войдя в комнату и увидев на полу бездыханное тело. Бросившись к девочкам, она вывела их из комнаты.
Фантом обратил свой холодный, внушающий ужас взор на Адару, которая тут же оцепенела. В этом человеке было что-то устрашающее. От одного его вида бросало в дрожь. И в то же время в нем было что-то пугающе знакомое, хотя она была совершенно уверена, что если бы она повстречала этого человека раньше, то наверняка бы его вспомнила.
— Что мы тут имеем? — спросил он с ноткой возбуждения в голосе.
Кристиан встал между ними, загородив ее.