— Я знаю. Но ты должна понять, что когда человек пережил то, что пережили мы, разум порой отказывает ему. Человек начинает совершать поступки, которых даже сам не понимает. Самый невинный звук или жест могут напугать его. Одно неверное движение — и человек сходит с ума и начинает кидаться на людей.
Адара не могла представить, чтобы Фантом так себя вел. Или Кристиан. Они слишком хорошо владели собой и своими эмоциями.
— Коррин сказала, что с ним были и другие? Фантом кивнул.
— Сфинкс повел их на постоялый двор, чтобы они могли поесть, а мы тем временем послали за Кристианом.
— Почему именно за Кристианом?
— Это то, чем он занимается, Адара. Вот почему он так важен для Братства.
Адаре хотелось узнать больше о своем муже и его роли во всей этой истории.
— Я хочу посмотреть… Пожалуйста, Фантом. Я не пророню ни звука. Обещаю.
Казалось, сначала Фантом отнесся к ее просьбе скептически. Но после недолгого раздумья он стянул с себя плащ и, завернув Адару в него так, чтобы никто не мог увидеть лица, повел ее вниз.
К тому времени как они вернулись, мужчина уже опустил свой меч и теперь рыдал в объятиях Кристиана.
— Я свободен, — снова и снова бормотал мужчина.
— Ты свободен, — повторил Кристиан. — Никто здесь не собирается упрятать тебя обратно в темницу. Пусть только попробуют — нам сам дьявол не страшен!
— Мы братья, Агберт, — сказал ему Йоан. — Здесь нет ни одного человека, который бы не понимал и не знал, что ты чувствуешь.
Агберт позволил Кристиану утереть себе глаза.
— Я не ступал на землю Франции более шести лет.
— Я провел в плену девять лет, — молвил Йоан.
— А я семь, — добавил другой рыцарь.
— Я — двенадцать и целовал землю на берегу, где я высадился, точно горячую цыпочку в своей постели.
Это даже смогло выжать из Агберта подобие улыбки.
— Идем, Агберт. Мы укажем тебе путь к свободе и к дому. Кристиан протянул Агберту руку, и тот с благодарностью ухватился за нее.
Йоан положил руку на плечо Агберта, и они направились к лестнице.
Адара и Фантом отступили, пропуская их, а потом последовали за образовавшейся процессией наверх.
На палубе Агберт споткнулся, увидев французский город.
— Какая красота! — произнес он прерывающимся голосом.
— Подожди, — сказал Кристиан. — Ты еще не отведал свою первую порцию настоящей норманнской еды.
— Я до тошноты объелся мятными пирогами, — признался один из рыцарей.
Другой рыцарь рассмеялся.
— И выпил столько французского вина, что его хватило бы, чтобы наполнить Темзу.
Небольшая группа мужчин сошла вниз по сходням и очутилась на пристани. Стоя на палубе, Адара наблюдала, как люди, которые сами некогда были пленниками, подходили к Агберту, чтобы показать ему метку на своих руках, и обнимали его.
— Поразительно, не правда ли? — молвил Фантом за ее спиной. — Покуда Агберт жив, он никогда и ни в чем не будет нуждаться. Если ему понадобятся деньги, один из них с радостью ему их даст. Если ему понадобятся кров или одежда…
— А как же ты, Велизарий? — поинтересовалась она, припомнив, как Дракон встретил его накануне. — Тебе они тоже предлагают свои услуги?
Он посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом и оставил ее вопрос без ответа.
— Велизарий!..
— Теперь ты можешь идти к мужу, Адара. Уверен, ему необходимо тепло твоих рук, чтобы облегчить мучительные воспоминания, которые Агберт пробудил в его душе.
— А кто облегчит твои страдания?
Он одарил ее горькой, уничижительной улыбкой:
— Для этого Бог и дал нам пиво и вино. — С этими словами он устремился прочь с корабля и растворился в толпе.
С сердцем, полным сострадания к другу детства, она покинула корабль и отправилась на поиски Кристиана.
Адара нагнала его на пристани. Он нахмурился, увидев на ней плащ Фантома.
— Я видела тебя на корабле, — тихо сообщила она.
— Знаю. Я тоже тебя видел.
Она взглянула в сторону Агберта, который в сопровождении остальных рыцарей шел в город.
— С ним все будет в порядке?
— Со временем он достаточно оправится, чтобы снова стать нормальным человеком. Кинжал отвезет его в замок одного из членов нашего Братства, где ему помогут привыкнуть к свободе и безопасности. Она нахмурилась:
— Разве ему не лучше будет со своей семьей? Кристиан покачал головой:
— Они не поймут.
— Не поймут?
Горло Кристиана словно сдавило обручем, когда старые воспоминания нахлынули на него.
— Когда я приехал после плена в Европу, то несколько дней подряд не мог сомкнуть глаз. Я бродил по коридорам дома Страйдера, сжимая в руке меч и видя в каждой тени врага, который может наброситься на меня. Страйдер вел себя точно так же. Мы научились снова спать, только поставив две кровати в одной комнате. Я стоял на страже рядом с ним, пока он спал, а потом он охранял меня. Стоило мне услышать самый невинный звук шагов или голос за дверью комнаты, как я просыпался в поту, сжимая меч в ожидании атаки.
У нее защемило сердце от ужасов, которые он описал.
— По сей день я способен спать спокойно, только если могу распознать каждый звук вокруг себя и знаю, что за ним не скрывается шорох того, кто охотится за мной. Только за последний год я наконец научился ночью выпускать меч из рук.
— Но ты все равно держишь его под рукой. Он кивнул.
— Так жить тяжело. Многие из тех демонов теперь исчезли, словно далекие ночные кошмары. Но остальные… Остальные оказались более живучими и преследуют меня и поныне.
Умолкнув, Кристиан хмуро посмотрел на нее. Адара чувствовала, как он вглядывается в ее глаза, словно ища там что-то необходимое ему.
— По крайней мере преследовали, пока не появилась ты. — Он коснулся ее волос. — Я не слышу их шепота всякий раз, когда ты рядом. Я слышу только, как бьется твое сердце.
От этих слов у нее стало легче на душе и появилась надежда.
— В таком случае я рада за тебя.
Бросив на нее полный муки взгляд, Кристиан привлек ее к себе и исступленно сжал в объятиях. Адара тоже крепко прижала его к себе, упиваясь этим моментом. Впервые за все время он заговорил о своем прошлом и поделился с ней своей болью.
Это был прорыв. Он сделал шаг ей навстречу. Она понимала, что, как и во всех битвах, сердце его не завоевать одной-единственной победой. Понадобится много маленьких побед вроде этой, чтобы покорить его.
Она проявит терпение и будет верить, что в итоге Кристиан наконец увидит все то, что она имела ему предложить.
И тем не менее, даже когда она думала об этом, перед ее мысленным взором стоял образ Агберта,
