своим королевством, превыше всего ставил благо своего народа и положил свою жизнь на служение ему. Ни дня не проходит, чтобы я не думала о нем. Мне так не хватает его наставлений и сильного плеча. Я не представляю, каково это — потерять родителей в столь юном возрасте, как это случи…
— Довольно праздной болтовни, миледи, — сказал он, оборвав ее на полуслове. — Это раздражает.
Услышав скрытую боль в его голосе, она решила не обижаться на его резкий тон.
— Вы путешествуете в одиночестве? — осведомился Люциан.
— У меня есть мой конь.
Адара погрузила пальцы в жесткую черную гриву животного, которое без видимых усилий несло их вперед.
— Едва ли это подходящая компания для принца.
— Верно. Он больше подошел бы королю или императору.
Адара улыбнулась. Она вдруг осознала, что в данную минуту путешествует со своим мужем. Человеком, в раздумьях о котором провела бессчетное количество ночей.
Но принц, который держал ее в своих объятиях, был совершенно не похож на бледного галантного мужчину, которого она рисовала в своем воображении. Она представляла его вежливым и учтивым, какими были молодые люди в ее дворце. Человеком высокой культуры. Поэтичной натурой.
Мужчина, сидевший рядом с ней, был настоящим. Жестким и серьезным. Беспощадным. Закаленным невзгодами.
Опасным.
Кристиан Эйкрский был совершенно не похож на других представителей знати — изнеженных и слабых, — которых она знала. Он жил, словно нищий бродяга, отказавшись от роскоши, в которой мог купаться дома.
И несмотря на это, он все равно держался с достоинством короля.
— Ты когда-нибудь скучал по Элджедере? — спросила она.
Стиснув зубы, он взглянул на нее:
— Почему ты упорно продолжаешь задавать мне вопросы?
— Потому что ты мне интересен.
— Почему?
— Я восхищаюсь тобой. Я не припомню ни одного вельможу, который отказался бы от своей судьбы или трона. Большинство людей тратят всю свою жизнь на то, чтобы получить то, от чего ты бежишь, как от огня… Ты ни разу не был дома, не так ли?
Кристиан сосредоточенно смотрел на дорогу, в то время как старые воспоминания медленно всплывали в памяти.
На самом деле у него никогда не было дома. Его родители избрали для себя жизнь пилигримов и с тех пор бродили по свету. До гибели родителей он жил в одном месте самое большее полгода. Куда бы ни отправлялись его родители, они всегда очень тщательно следили за тем, чтобы никто не узнал, кто они такие.
Кристиан никогда не был в отчем доме своей матери — в Элджедере. Он не знал никого из своих родственников со стороны матери, кроме дяди Селвина, который приехал, чтобы сообщить ему о смерти родителей.
Будучи наивным ребенком, он не понимал, почему этот человек так его ненавидит. Селвин неожиданно явился в монастырь в Эйкре, где родители оставили его, а сами тем временем отправились навестить друга.
— У мальчишки не все в порядке с головой, — сказал Селвин престарелому аббату, когда тот отказался отпустить с ним Кристиана. В случае смерти его родителей монастырь становился его опекуном и получал право управлять его имуществом, но только до тех пор, пока он будет там жить. — Он считает себя принцем, но он просто норманнский ублюдок.
— Не беспокойтесь, милорд. Мы не потерпим лжецов в обители Божьей, — ответил ему старый аббат и сдержал свое слово. Если Кристиан заговаривал о своих родителях или наследстве, он получал розог.
Со временем он понял, что лучше вообще не разговаривать.
Но не все было так ужасно. Брат Ангелус, один из тамплиеров, взял его под свое крыло и многому научил. Он был хорошим другом и погиб, пытаясь помешать сарацинам убить Кристиана.
— Нет, — наконец ответил Кристиан Адаре. — Я никогда не был на родине матери.
— Но ты ведь был совсем близко.
— А моя мать сказала, что в ее государстве сейчас царит смута. И она не хотела, чтобы кто-либо из нас показывался там, пока волнения не улягутся.
Адара кивнула головой так, словно прекрасно знала, о чем идет речь.
— Латрэймо. Должно быть, твоя мать чувствовала его приближение.
Он нахмурился, услышав незнакомое слово.
— Ла… что?
Ему ответил Люциан:
— Этим словом в Элджедере называют кровавую баню, мой принц, и теперь оно тесно связано в умах людей с приходом к власти Селвина.
— Я не понимаю.
— Я тогда была еще девочкой, — тихо сказала Адара, одной рукой коснувшись его руки, а другой продолжая гладить гриву коня. Кристиан старался не обращать внимания на мягкость прохладной ладони, касавшейся его кожи, на особый женский аромат, наполнявший его ноздри. Слишком много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз имел удовольствие держать в своих объятиях женщину.
Эта женщина была особенно, невероятно нежной.
Не говоря уж о том, что под ее плащом не было одежды.
Стоило ему только подумать об этом, как его плоть болезненно напрягалась. В особенности потому, что он знал, что она готова отдаться ему к его же удовольствию. Все, что ему нужно было сделать, — это немного потянуть за мягкую ткань, и он сможет коснуться обнаженной кожи ее живота.
А если опустить руку чуть ниже, то он сможет пробежаться пальцами по треугольнику мягких волос и погладить ее…
При мысли об этом кровь прилила к его чреслам.
— Я помню, как наша семья покинула дворец в страхе, что кровопролитие в Элджедере коснется и нас, — сказала она, не подозревая, какие муки ему причиняет. — По никому не известной причине однажды ночью твой дядя Тристоф убил твоего деда. Ослепленные яростью, его братья обнажили мечи и убили его, после чего набросились друг на друга. За год все члены их королевской семьи, кроме тебя, сошли в могилу.
— Канули в Лету, — повторил Люциан. — Элджедере нужен не просто король, а воин-герой, который освободил бы ее от тирана.
Озадаченный словами Адары, Кристиан оставил реплику шута без внимания. Не все члены его семьи были мертвы.
— А как же Сел вин? Он тоже мой дядя.
— Нет, — ответила Адара, — он так себя называет, но на самом деле он всего лишь дальний родственник, который служил во дворце твоего дедушки обер-гофмаршалом. Он претендует на трон только потому, что когда-то женился на четвероюродной сестре твоего дедушки, которая умерла вскоре после рождения Базилли. В нем нет ни капли королевской крови — вот почему он так старается возвести на престол своего сына. Только в Базилли течет королевская кровь, да и то в лучшем случае малая ее толика. После убийства твоих родителей Селвин провозгласил себя регентом, сказав, что ты слишком мал, чтобы быть королем, но он позаботится о том, чтобы ты получил хорошее воспитание и подготовился к обязанностям, которые в будущем лягут на твои плечи.
Кристиан нахмурился:
— Моих родителей никто не убивал. Они погибли при пожаре.
Она подняла на него свои темные глаза и обожгла взглядом.
— Твои родители погибли от руки твоего самого младшего дяди, которого впоследствии убил Селвин.
