них; он поднял голову, посмотрел в направлении рощицы и снова зарычал. Потом улегся на место.
– Что случилось? – прошептала Бонни.
– Может быть, лиса пыталась забраться в клетку с курами. – Густав сел, но продолжал наблюдать за собакой. Казалось, Сэм собирался снова заснуть.
Время пролетело незаметно. Ночь была тихой, почти безветренной; небо усыпали звезды. Где-то закричала перепелка. Густав встрепенулся, прислушался к птичьему крику. На условный сигнал, кажется, не похоже. Он посмотрел на теплую руку, которую сжимал в ладонях, и мысленно улыбнулся, подумав о том, что сам не заметил, как завладел рукой Бонни.
Глава 21
Войдя в дом, Кристин зажгла свечу и загасила лампу. Она старалась не жечь понапрасну ламповое масло Бака и чувствовала угрызения совести, что оставила лампу зажженной, когда выходила во двор с Бонни.
В доме было тихо и пусто. Поставив свечу на стол, Кристин прошла в комнату Бака. Он спал там первые несколько ночей после ее приезда, а потом, когда Кристин настояла на том. чтобы самой вставать по ночам к старику, давая Баку возможность отдохнуть, он переселился во флигель. Одежда его по-прежнему висела на вешалке, а под ней, на полу, стояла запасная пара сапог.
Кристин провела рукой по металлической спинке кровати. Наверное, Бонни недоумевает – почему им приходится спать вместе, тогда как эта кровать пустует? Но это – кровать Бака. Кристин выстирала и выгладила простыни, взбила подушку – все должно быть готово, когда Бак вернется в дом.
Кристин почувствовала себя ужасно одинокой. Как можно влюбиться в мужчину, который не испытывает к ней никаких чувств? Может быть, она обречена прожить жизнь, не имея рядом любящего мужа и семьи, о которой так мечтала?
Направляясь к двери, Кристин провела рукой по чистым, аккуратно зашитым рубашкам, висевшим на вешалке. Если бы тут стоял комод, она бы сложила их и положила в ящик. На вешалке висел и теплый овчинный полушубок Бака. Кристин на несколько мгновений зарылась в него лицом. Полушубок хранил едва уловимый запах дыма.
Тяжело вздохнув, Кристин подняла засов, открыла дверь и вышла на веранду.
С гор повеяло прохладой. Девушка поплотнее закуталась в шаль и запрокинула голову, любуясь звездным небом. Ей вдруг подумалось, что Бак, где бы он ни находился, возможно, тоже сейчас смотрит на звезды… О», наверное, вернется голодный, как-никак Бак мужчина крупный.
Внезапно чья-то сильная рука, метнувшаяся из темноты, обхватила Кристин за талию и куда-то потащила, в то время как другая рука зажала ей рот и нос.
Кристин стала задыхаться, казалось, сердце ее вот-вот разорвется. Она принялась отчаянно вырываться, брыкаться, но рука, обхватившая ее талию, сжимала девушку, точно железный обруч. Кристин почувствовала, что ее ноги отрываются от пола. В следующее мгновение она будто провалилась в бездонную черную бездну, успев лишь мысленно произнести: «Бак, я люблю тебя».
Перекинув Кристин через плечо, Быстрый Бег бросился к роще. Он был доволен собой и нисколько не сомневался, что сам Великий Бог предназначил эту женщину ему и расчистил для него путь. Быстрому Бегу даже не понадобилось посылать стрелу в сердце бледнолицего, который дежурил возле поленницы, не пришлось входить в дом и убивать бледнолицую женщину, которая спит вместе с Белым Цветком. Белый Цветок сама открыла дверь и вышла к нему навстречу.
Кристин зашевелилась. Индеец остановился и опустил ее на траву. Девушка несколько раз судорожно вздохнула. Потом, чтобы пленница окончательно не пришла в себя, Быстрый Бег снова зажал ей рот и нос. Затем, когда Кристин утихла, он поднял ее и продолжил свой путь. Быстрый Бег возвращался к месту, где оставил коня. К восходу солнца они будут далеко отсюда, а к полудню – уже там, где его ждут остальные жены с лошадьми и шкурами для вигвама, а также храбрые воины, готовые следовать за своим вождем.
Быстрый Бег пребывал в прекрасном настроении. Дело сделано. Он чувствовал себя обновленным и духом, и телом. Великий Бог будет им доволен.
Он увез женщину Леннинга.
Бонни казалось, что она еще никогда в жизни не была такой счастливой. Сидя вдвоем, со всех сторон окутанные мраком, они с Густавом словно создали вокруг себя свой собственный маленький мирок. Они говорили обо всем на свете, иногда добродушно поддразнивали друг друга, а порой обсуждали самые серьезные вещи, самые свои сокровенные мечты.
Густав признался, что, хотя он сам того не ожидал, этот дикий край ему понравился. Здесь о человеке судят не по богатству, а по его делам. Он даже всерьез подумывал о том, чтобы поселиться тут. Разумеется, Густав не думал оставаться на ранчо «Аконит» – разве что на первое время, если Кристин понадобится его помощь, чтобы наладить хозяйство. А потом он собирался жить самостоятельно.
Бонни же сообщила по секрету, что Берни очень любит возиться с моторами. Она знала, что брат не обидится.
– Он считает, что скоро все начнут ездить в моторных экипажах, а через несколько лет машины будут даже пахать поля и качать воду из колодцев, – говорила Бонни. – Конечно, он пока не сможет зарабатывать на жизнь своим любимым занятием, моторы еще мало где используются, поэтому мы будем по-прежнему держать кафе.
Время летело незаметно, и Густав почти забыл о том, что ему нужно сменяться с дежурства. Вытащив из кармана часы в серебряном корпусе, он зажег спичку, чтобы взглянуть на циферблат.
– Вот это да! Уже час ночи! Не верится, что мы просидели почти четыре часа. Бонни встала.
– Берии обидится, если ты его не разбудишь. Он тоже хочет стоять в дозоре.
– Зря твой брат беспокоится, что его сочтут неполноценным. Он более мужчина, чем многие, у которых обе йоги на месте, но в голове пусто.
– Зато у него гордости хватит на двоих… – Бонни издала нервный смешок и добавила: – И норова тоже. Хорошо, что мы вовремя уехали из Биг-Тимбера, иногда я так за него боялась.
Густав обнял ее за плечи, как часто обнимал Кристин.
– Теперь ты можешь не беспокоиться, у вас с Берии появились друзья. «Дружба умножает радость и уменьшает печаль», – процитировал Густав.
– Это что, тоже придумал тот самый Марло?
– Нет, другой парень – по имени Боун.
– Ты учился в университете?
– Боже мой, нет, конечно! Я с пятнадцати лет хожу по реке, а в промежутках между рейсами работаю на ферме брата. Там живут моя мать и сестры, я стараюсь время от времени приезжать туда и помогать по хозяйству. Таким образом я как бы плачу за их содержание.
Они дошли до двери флигеля. Густав просунул голову в дверь и тихо позвал Берни, Тот откликнулся сразу же.
– Сейчас иду, вот только привяжу ногу. – Берни уронил деревяшку на пол и чертыхнулся.
– Можете не стараться соблюдать тишину, – послышался из темноты голос Тэнди, – я все равно не сплю. Целыми днями только и делаю, что валяюсь в постели и храплю, так что ночью не больно-то уснешь. Эта чертовка не разрешает мне вставать, – проворчал он.
Густав пошел провожать «чертовку» к дому.
– Берни не рассердится, что ты сидела со мной?
– С чего ему сердиться? Мы друг другу доверяем, он считает, что у меня есть голова на плечах. Кроме того, ты ему понравился.
– Спасибо за компанию, с тобой время пролетело быстрее. Я, наверное, мог бы всю ночь продежурить, если вместе с тобой.
Сердечко Бопни сбилось с ритма. Пытаясь скрыть охватившую ее радость, девушка возразила:
– Тебе-то хорошо, а как насчет меня? Я бы на следующий день засыпала на ходу, а мне все равно пришлось бы помогать на кухне и стирать твою грязную одежду.
– Хочешь, могу еще подкинуть тебе несколько пар носков на Починку? – улыбнулся Густав.
Бонни рассмеялась.
– Ах ты…
Она открыла дверь, и сквозняк чуть не затушил свечу на столе. Фитилек зашипел и согнулся, кончик его окунулся в расплавленный воск. Девушка поспешила закрыть дверь.
– Кристин оставила свечу зажженной – смотри, свечка почти совсем сгорела. Не похоже на нее. Густаву вдруг стало не по себе.
– Откуда такой сквозняк? В доме что-то открыто – или дверь, или окно. Зажги-ка лампу.
Когда фитилек лампы надежно закрыли стеклом, Густав задул свечу. Тоненькая струйка дыма змейкой поднялась к потолку. Он с озабоченным видом прошел в другую часть дома. Дверь на веранду была распахнута настежь. Густав выглянул наружу, посмотрел еще раз на звездное небо, потом закрыл дверь.
– Бонни, я понял, в чем дело! Оказывается, дверь на веранду была открыта. Странно, я думал, ее запирают на засов. Посмотри, как там Кристин.
Густав поспешно вернулся в кухню. Он вошел туда одновременно с Бонни, выходившей из спальни.
– Ее там нет! – Девушка взяла со стола лампу и снова зашла в спальню, – Она даже не ложилась. Кровать не разобрана, ночная рубашка лежит на крышке сундука.
– Бог мой, куда она подевалась? Может, вышла в туалет через переднюю дверь? – Густав бросился к двери, выбежал во двор и закричал; – Крис!
Бонни тоже вышла из дома. Сняв фонарь с крюка у входной двери, она вышла на веранду и стала звать Кристин. Несколько секунд спустя Бонни спустилась во двор и наткнулась на Густава.
– Ее нигде нет! – крикнул Густав на бегу. – Крис, Крис!
– Что у вас стряслось? – Берни вышел из флигеля с ружьем в руке, надевая на ходу куртку. Бонни чуть не плакала.
– Кристин пропала. Ее нигде нет. Густав взял из рук Бонни фонарь и побежал к конюшне, потом обежал вокруг флигеля. Было слышно, как он зовет Кристин. Бонни в нескольких словах объяснила брату, что произошло. Верни выругался.
– Видно, они ее украли. Черт побери, пробрались на ранчо прямо у нас под носом! Неужели ты совсем ничего не
