Виктор покачал головой. – Было время, когда она так страстно хотела найти свою мамочку, что если бы ты появилась в тот момент, я… не смог бы обмануть ее желание. Но ты упустила это время.
В этот момент в динамике захрустело.
– Нет! – взвизгнула Нина и тут же зажала рот рукой, отчаянно тряся головой. Виктор усмехнулся.
– Привет, пап! – послышался в динамике веселый Сонькин голос. – Что случилось?
– Да ничего, – ответил Виктор, глядя прищуренными глазами на напряженно скрючившуюся на диване Нину, с ужасом пялящуюся на него, – просто соскучился. Как у тебя дела?
– Нормально. Сейчас бежим с девчонками на каток. А ты как?
– Тоже нормально.
– А, ну тогда пока, мы уже в метро спускаемся.
– Пока, солнышко.
Виктор нажал клавишу отбоя и посмотрел на Нину.
– Итак, на эротичные позы я не отреагировал, через ребенка воздействовать на меня не удалось, что еще попробуешь?
В глазах Нины мелькнула паника.
– Виктор, – начала она, – уж не думаешь ли ты, что я пришла только из-за…
– Да, Ниночка, – кивнул Виктор, – именно это я и думаю. Хочешь меня переубедить?
В кабинете повисла напряженная тишина. Нина, наклонив голову, буравила взглядом пол. Затем она шумно вздохнула, раскрыла сумочку, вытащила длинную сигарету, щелкнула зажигалкой, жадно затянулась, выпустила клуб дыма и, подняв глаза, с вызовом посмотрела на Виктора.
– А что, разве я не имею права на достойную жизнь?
Виктор вздохнул:
– А что для тебя – достойная жизнь, Нина? Модные тряпки, модные рестораны, модные курорты? Реальное воплощение обложек глянцевых журналов с тобой в центре композиции, не так ли?
– А даже если и так, – с вызовом произнесла Нина, – то что? Почему они могут, а я – нет?
– Они за это платят, причем чаще всего даже не деньгами. Хотя об этом, как правило, в глянцевых журналах не пишут. Только иногда о том, как какая-нибудь актриса едва не умерла под ножом пластического хирурга или, скажем, какой-нибудь футболист сделал очередную, шестую по счету, операцию на мениске. Да и не только этим, а еще и годами былой нищеты, когда они не отвлекались на более легкие и сулящие больше сиюминутных выгод боковые тропки, а с упорством шли избранной дорогой. А ты готова платить?
– Я? – Нина удивленно воззрилась на него.
– Ну да, – кивнул Виктор, – ты.
Нина задумалась, торопливо прикидывая, какую это каверзу придумал ее бывший муженек. Пластическую операцию, хм, возможно, это и к лучшему. Давно пора поправить грудь. Однако на всякий случай она выбросила «на стол» еще один, вообще-то уже битый козырь…
– Может быть, ты мне не поверишь, но я на самом деле думаю о нашем ребенке!
– О ребенке… – Виктор покачал головой. О господи, ну почему подобные люди с таким упорством наступают и наступают на свои грабли? Потому что способны следовать только заранее расписанным другими «дорожным картам»?..
– Хорошо, – вздохнул он, – ты права. Конечно, Соньке будет лучше расти в семье, где будут и папа, и мама. И, если мы сможем восстановить отношения, она, вполне может быть, поймет и простит…
Нина просияла. Но Виктор еще не закончил:
– Только… я хочу много детей. Знаешь что, давай заключим с тобой брачный контракт.
– Брачный контракт? – настороженно переспросила Нина.
– Ну да. Брачный контракт, по которому следующие пять лет ты будешь каждый год рожать мне по ребенку.
– Пять лет… – испуганно повторила Нина севшим голосом.
– Ну да. По-моему, все естественно. Нам с тобой надо как-то налаживать отношения, а что может быть лучше для этого, чем совместные дети. К тому же я обещаю – у тебя будут лучшие врачи, лучшие роддома и больницы, лучшее обслуживание и мои любовь и внимание.
– Ты… ты… ты – чудовище! – взвизгнула Нина. – Ты изверг, скотина, сволочь!
Виктор вздохнул:
– Ну вот опять… А что ты хотела? Зачем еще ты мне нужна? Нашу любовь ты разрушила сама. Ребенок, он же для тебя не важен. Ты просто хотела использовать его как пропуск в тот самый мир глянцевых журналов. Но Сонька уже моя. А платить еще ты не готова. И чем ты можешь быть мне интересна? Еда? У меня свой повар и, поверь мне, готовит он много лучше, чем ты. Постель? Знаешь, мне уже давно не семнадцать, так что обо всем, что там происходит, я уже знаю и все уже давно перепробовал. К тому же, если что – вокруг вьется туча девочек гораздо моложе и сексуальнее тебя. И с гораздо меньшими претензиями. Так зачем ты нужна?
Нина злобно оскалилась:
– Ты так просто от меня не отвертишься. Я… тоже имею право!
– На что?
– На… совместно нажитое имущество.
– Совместно? – удивился Виктор.
– Да! Юридически мы состоим в браке. И все, что ты заработал за эти годы, является совместно нажитым имуществом. Я знаю, мне рассказали!
Виктор понимающе кивнул:
– Так вот зачем ты пришла…
– Да! – с вызовом выкрикнула Нина и, вытянув палец, потрясла им перед своим носом. – И тебе не отвертеться, Крагин, у меня хорошие адвокаты!
– У тебя или у Миши? – усмехнулся Виктор.
– Неважно. – Глаза Нины лихорадочно блестели, а губы остервенело жевали сигарету. – Тебе ПРИДЕТСЯ отдать мне половину.
– Ох, Нина, Нина, – покачал головой Виктор, – неужели тебе не надоело, что тебя все время используют как дешевую подставу?
– Не смей так обо мне говорить! – взвизгнула Нина. – Я… я… я… не то, что некоторые!
Виктор вздохнул:
– Адвокаты у тебя, возможно, и хорошие, только… сведения у них устаревшие.
Он встал, открыл сейф и вытащил папку. Раскрыв ее, извлек из ее недр какие-то листки и посмотрел на Нину.
– Дело в том, что мы давно уже не женаты.
Нина вздрогнула:
– То есть как?
Виктор пожал плечами:
– Вот так. Вскоре после твоего ухода я объявил тебя в розыск. Тебя, по-моему, дважды даже находили. Но, поскольку ты не беглый преступник, то тебе просто оставляли повестки. И ты благополучно переезжала на новое место. Вероятно, вы с Мишей еще смеялись над «этим лохом Крагиным», который все никак не может успокоиться и понять очевидное…
Нина вздрогнула. Наверное, он попал в точку.
– Ну так вот, после определенного времени, когда всем, в том числе и нашим правоохранительным органам и органам опеки, стало ясно, что ты никак не желаешь ни возвращаться в семью, ни принимать хоть какое-то участие в воспитании дочери, нас развели. И, до кучи, лишили тебя родительских прав. Вот, ознакомься. – И он протянул ей листки.
Нина несколько мгновений неверяще смотрела на листки, а затем ее лицо исказилось, и она принялась остервенело рвать их на клочки…
– На тебе, на… на… на…
Когда она закончила, Виктор неодобрительно покачал головой:
– Нина, ну как не стыдно. Ты нанесла мне ущерб аж на двести рублей.
