Уголок его губ приподнялся в легкой усмешке.
– Вы всегда краснеете, когда вас что-то раздражает?
– Я раскраснелась от долгой ходьбы. Это вполне естественно.
– Вам не следовало так переутомляться. Ваша болезнь может обостриться.
– Я сама буду решать, что мне следует делать, а что нет.
Он улыбнулся шире.
– Упрямая и непослушная. Вы не продержались бы на военной службе и десяти минут.
– Будь я под вашим началом, устроила бы бунт.
– А я бы с удовольствием вас покорил.
Его голос понизился до тихого шепота, в котором угадывались тайные значения, недоступные пониманию Анны. Она неосознанно сосредоточила взгляд на его губах, обещавших нечто волнующее. Чтобы покорить, лорду Джошуа пришлось бы до нее дотронуться, и мысль об этом вызывала полную сумятицу в душе Анны. Ей хотелось прикоснуться к его загорелой коже, провести кончиками пальцев по шраму на его челюсти и спросить, не на войне ли он заработал эту метку. Наверное, именно так он соблазнил компаньонку Лили, Кэтрин. Бедная девушка не устояла перед этими обжигающими взглядами и загадочными улыбками.
Судорожно сжав кулаки, Анна вновь заглянула в карие глаза с золотистыми крапинками. Лорд Джошуа радостно ухмылялся. Она знала: он прочел ее мысли, и его позабавило ее смятение. Она смотрела на него в упор, поражаясь тому грубому животному магнетизму, которым обладал этот мужчина. Неудивительно, что милая невинная Лили пала жертвой его чар. И что ее подруга Кэтрин уступила его домогательствам.
Но Анна не собиралась следовать их примеру. Она отступила назад и остановилась в тени – там, куда не попадал солнечный свет.
– Ну ладно, хватит молоть чушь, – надменно заявила она. – Вас сюда не звали. Будьте добры, уйдите из этого дома.
Его глаза угрожающе сузились.
– Сначала я задам несколько вопросов вашему кузену.
– Не лезьте в дела нашей семьи. Они вас не касаются.
– Вот как? Однако ваша мама рассказала мне интересные факты, из которых я заключил, что у Эдвина Беллингема имеются все основания желать вашей смерти.
Это зловещее утверждение повисло в воздухе подобно пылинкам, пляшущим в лучах солнца. Анну пронзила та самая тревога, которая и привела ее в этот дом. Неужели кузен действительно пытался ее убить? Неужели он так сильно ее ненавидит?
Услышав шлепанье ног, девушка обернулась к двери. Облаченный в мятую рубашку и такие же мятые брюки, Эдвин тяжело протопал в библиотеку. Его черные кудри были всклокочены, на шее болтался незавязанный галстук, обувь на ногах отсутствовала. В свои двадцать семь лет он выглядел неважно: паутинки вен проступали на угрюмом лице. Под серыми глазами Эдвина пролегли полукружия теней.
Он поморщился от яркого света и хмуро взглянул на лорда Джошуа.
– Это вы подняли жалюзи? Как вы посмели распоряжаться в моем доме? Мало того, что из-за вас мне пришлось встать с постели…
– Доброе утро, Эдвин, – сказала Анна. Решив взять разговор под свой контроль, она вышла из тени и встала перед лордом Джошуа. – Жалюзи подняла я, так что можешь поблагодарить меня за это.
Эдвин удивленно посмотрел на кузину и поднял руку, чтобы заслонить глаза от солнца.
– Черт возьми… Анна?
– Я хотела бы с тобой поговорить. Наедине.
– Как ты здесь оказалась? Отец сказал, что ты упала с лошади и разбила голову.
В обычных обстоятельствах ее разозлил бы насмешливый тон кузена, но сейчас его слова пробудили в ней подозрение. Что, если этой репликой он пытался скрыть свою вину?
Лорд Джошуа обошел ее сбоку и шагнул вперед.
– На самом деле все было не совсем так, – заявил он. – Может быть, вы знаете, каким образом она поранилась?
– Откуда я могу это знать? – запальчиво спросил Эдвин. – Убирайтесь вон, сын сатаны! У меня нет денег, чтобы вам заплатить.
– Я лорд Джошуа Кеньон. Меня не интересуют ваши деньги. Я пришел, чтобы задать вам кое-какие вопросы.
Эдвин выпучил глаза и уставился сначала на него, потом на Анну.
– Кеньон? Это что, твой приятель? Ничего не понимаю!
– Я могу объяснить. – Она опять встала перед лордом Джошуа. – Однако мне хотелось бы поговорить с тобой наедине в другой комнате.
– Поговорить? Я не желаю разговаривать, – проворчал Эдвин. – У меня болит голова от пустой трескотни.
Подойдя к серванту, он взял с полки пыльный хрустальный графин, откупорил его, заглянул внутрь и понюхал горлышко, потом подставил рюмку и перевернул графин вверх дном. Он оказался пустым. Эдвин выругался и схватил второй винный сосуд. Так он испробовал по очереди каждый из пяти графинов, не
